Карл, герцог. Александр Зорич

Гвискар. Чувствовалось, что этот маленький шантаж был продуман загодя в одном из недавних альковов.

      – Это совершенно невозможно, – наотрез отказался Жануарий.

      – Почему?

      – Я не имею духовного сана. Это раз. У вас с Гибор никогда не будет детей. Значит, венчать вас все равно что готовить весельную лодку к катаниям со снежной горы. Это два. Любой клирик скажет вам то же самое. Это три. И я не советую обращаться с этой просьбой к клирикам, ибо ведомство имени синьора Орсини еще не поразила губительная зараза либерализма. Это четыре, – устало перечислил Жануарий.

      – Постой, а почему у нас не будет детей? – к вящему удивлению Жануария, Гвискар был обескуражен, опечален и обозлен именно предпосылкой к аргументу номер два. – Ты нам об этом не говорил!

      – А вы об этом меня не спрашивали, – отрезал Жануарий. – Поэтому проси что-нибудь другое. Что-нибудь, что мне по силам.

      – Тогда, взамен Фатара и братьев Магомы, я прошу у тебя ребенка.

      – Разве я похож на беременную женщину? – поинтересовался Жануарий.

      Судя по движению желваков, его челюсти только что смололи в пыль невидимую пулю. Жануарий демонстративно перевел взгляд с Гвискара на воробьиную стайку, полоскавшуюся в пылище. Может, если на него не смотреть, он выкажет большую сообразительность. Жануарий не ошибся – прохладное, широкое, нежданное лезвие кинжала уперлось в его сонную артерию, а белая рука Гвискара легла ему на затылок. Выказал.

      – На беременную ты не похож. И все-таки нам нужен ребенок.

      – Возьмите любого ребенка и назовите своим!

      – Нам не нужен любой. Нам нужен наш, – настаивал Гвискар, усиливая давление кинжала.

      – Возьмите любого младенца, который вам приглянется, и он до гробовой доски будет уверен, что он ваш сынок или дочурка. Или вас смущает безнравственность такого поступка? Это же нехорошо – воровать чужих детей? – ощерился Жануарий, косясь на Гвискара.

      – Нет. Меня смущает, что если наш ребенок будет человеком, то мы с ним едва ли уживемся, – пока Жануарий переживал за свою шкуру, в душе Гвискара зудели экзистенциальные проблемы. Насколько Жануарий мог судить по голосу, Гвискар был не на шутку озадачен своим футуролого-пропедевтическим прогнозом.

      – Гвискар, по-моему, ты слишком увлекся. Ты хочешь ребенка, но понимаешь, что ребенок едва ли уживется в обществе двух големов. Чего же ты хочешь?

      – Проще простого. Наш ребенок должен быть таким же как мы.

      «О Боже!» – хотел вскричать Жануарий, но не вскричал. Он немного поразмыслил – со стороны это выглядело так, будто он считает воробьев, – затем властно отвел руку Гвискара с кинжалом и, словно гинеколог, которого занесло в кинозал, где крутят любительскую порнографию, ответил:

      – Убери, мне надоело. Если ты настаиваешь, я научу тебя, как сделать, чтобы у вас был ребенок, чтобы он был големом и чтобы вы были довольны как слоны. Правда, вам и самим придется попотеть – я не собираюсь колесить с вами по миру, пока