Попаданка и дракон: по прихоти судьбы. Татьяна Абиссин

пробежал холодок. Приятно, наверное, войти в историю, оказав услугу императрице. Да и дворянство давало многие привилегии, например, освобождение от налогов и рекрутской службы. Но я бы не хотела называться «Оспиной». В этом слове есть что-то зловещее.

      – Со временем наша семья разбогатела и породнилась с представителями знати. Но, согласно завещанию основателя рода, фамилия «Оспин» не должна исчезнуть. Если в семье не было мальчика, чтобы её унаследовать, девочка, выходя замуж, оставляла старую фамилию. Так придётся поступить и мне. То есть, конечно, если я стану наследницей.

      Грусть, прозвучавшая в её голосе, заставила меня поднять голову.

      – А что, есть какие-то сложности? Другие претенденты на наследство?

      Рената намотала на палец прядь белокурых волос.

      – Конечно. Как я уже говорила, Оспины – богатая семья. Даже в советские годы мы сохранили своё влияние. Честно, не понимаю, как моим предкам это удалось. Никто из них не попал в лагерь и не был расстрелян. Жили скромно, не выделяясь, но состояние сохранили. А вокруг золота всегда кружат стаи воронья, в надежде урвать свой кусок. Да и прабабушка оставила такое странное завещание.

      Её лицо помрачнело, словно она вспомнила что-то неприятное.

      – Как я уже говорила, с прабабкой Матрёной у нас были сложные отношения. Мою мать и отца она не любила, и не могла им простить, что родили только одного ребёнка, и, к тому же, девочку. Те платили ей тем же. Думаю, им не нравилось, что старуха прибрала к рукам все состояние Оспиных, выделив им малую часть.

      Когда родители погибли, я стала чаще общаться с прабабушкой. Но та держалась холодно. Ей вполне хватало этого дома и кучи прислуги вокруг. А затем она выделила одну девочку, мою ровесницу, дочь экономки. Когда я звонила Матрёне, то постоянно слышала, какая Аллочка замечательная – добрая, ласковая, красивая, круглая отличница. Словом, медовый пряник, покрытый глазурью. А та и рада стараться. Сюсюкала со старухой, бегала вокруг неё, исполняя все желания. А потом, когда прабабка слегла, и вовсе от неё не отходила. Даже в больницу поехала.

      Лицо Ренаты исказилось, став совершенно некрасивым. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и продолжила:

      – Алла та ещё хитрюга, да и мамаша её тоже. Решили поухаживать за старухой годик—другой, и получить все состояние Оспиных. Неужели бабка не понимала, что они с ней только ради денег?

      Меня покоробило слово «бабка», но я не стала ничего говорить Ренате. Она – взрослый человек, и не нуждается в нотациях, тем более, от меня. И Алла наверняка не такая плохая, как она рассказывает. Возможно, она искренне привязалась к Матрёне. На что могла рассчитывать дочь домработницы, пусть и очень преданная? На пару безделушек из шкафа? Несколько картин? Одно—два не самых дорогих украшения?

      – Ты же Оспина, – напомнила я, – законная наследница. К тому же, единственная, если я не ошибаюсь.

      Рената едва заметно вздрогнула, отводя глаза в сторону.

      – Да, – глухо призналась она, – я единственная, кто имеет право носить эту фамилию. И родная