Крестом и мечом. Давид Робитов

полухория возгласили:

      – Прекрасен приход твой, раба благочестия.

      Народ на трибунах трижды повторил: «Прекрасен приход твой!».

      – Прекрасен приход твой, предвестница милосердия! – Снова возвестили два полухория. Народ на трибунах снова трижды вторил: «Прекрасен приход твой!».

      – Ступайте торжественно и мягко,– наставлял палатин, ведущий Феофано и ее подруг.

      Под аккомпанемент органов канторы запели:

      «Собрала я цветы в поле и поспешила в свадебный чертог.

      Видела я солнце на золотом брачном ложе;

      Все благословляет желанный союз.

      Пусть радость будет союзником их ослепительной красоты,

      Пусть они видят розы и красоту, подобную розам.

      Пусть радость сияет над золотой четой!»

      Под их пение Феофано и ее подруги вошли в царскую ложу. Как только они повернулись в сторону ипподрома, пение и музыка смолкли.

      Музыканты с кимвалами забарабанили торжественный марш. Роман отсалютовал Феофано, и его кавалькада, под приветственные крики трибун покинула ипподром. Они направились к магистру Никифору, который на правах брата предоставил свой дворец, символизирующий дом невесты. Там на женской половине во главе пиршественного стола восседала Цира Каратер – мать Анастасии, а на мужской – ее названный брат Никифор Фока.

      Между тем на ипподроме вновь зазвучали органы. Первыми в ворота стали въезжать кавалькады столичных вельмож. За ними шли колонны слуг несущих дары. За византийскими вельможами следовали вельможи зарубежных делегаций. А уже за вельможами выстраивались в очередь колонны с дарами от многочисленных делегаций ремесленных цехов и торговых объединений.

      Пройдя под приветственные крики трибун весь ипподром, делегация останавливалась возле ложи Феофано. Перед молодой цесарицей, еще не родившей наследника престола, праскинесис с касанием лица земли, делать было не положено. Поэтому вельможи, приветствовавшие Феофано, ограничивались преклонением в виде простого поклона.

      Затем в ее сторону произносились поздравления, а под трибуной слуги складывали дары.

      После торжественных славословий дворцовые палатины, как неутомимые муравьи, отрабатывали все по заранее отрепетированному сценарию. Часть из них принимала дары и уносила их в отведенное место. Другие отводили гостей в переход соединяющий ипподром с дворцовым комплексом царской семьи. Там в Скилах, башне перехода между дворцом Юстинана и ипподромом, гостей разделяли. Женщин провожали в триклин Юстиниана, где их принимала вассилиса Елена. Мужчин провожали в триклин Вуколеона, где усаживали за пиршественный стол, во главе которого восседал базилевс Константин Багрянородный. В Византии все церковные торжества и церемонии сопровождались пиршествами. Пьянство в Константинополе было широко распространено.

      Одной из первых иностранных делегаций Феофано поздравили посланцы Марзубана Мусафарида, эмира Ардебиля. Возглавлял делегацию