Пояс неверности. Роман втроем. Александр Егоров

правда, я где-то читала, что и у Роберта Паттинсона настоящий цвет глаз голубой, а во время съемок ему приходилось постоянно носить контактные линзы, потому как что за вампир с голубыми глазами.

      Простилась с подругами: чмоки-чмоки. Побежала в метро.

      У меня самой разноцветные глаза, если что. Как-то познакомилась с одним уродом в «асечке», так он все орал: «Ты гонишь, не могут зены быть утром серыми, вечером зелеными» – а мои вот могут, и ничего.

      – На что жалуетесь?

      – Ты заманал своим «на что жалуетесь»! Что ли, нельзя по-нормальному разговаривать, бл?..

      – О, как интересно! Может быть, ты меня и поучишь? Дашь мастер-класс разговорной речи?

      – Может быть, и поучу. А может быть, и нет.

      – В последнем случае страдания мои будут чудовищны… Снимай штаны.

      – Прям сейчас.

      – Снимай, говорю! Мне через полтора часа надо в центре быть.

      – Чего делать?

      – Работать, любовь моя! Ты, наверное, забыла – что это такое…

      Сейчас отвлеклась, звонил Славка-водитель, сказал, что мою завтрашнюю поездку к рекламодателю в Зюзино вычеркнула из списка лично Барыня. Может быть, ей неприятно само слово «Зюзино», оно очень дурацкое, конечно, но теперь мне придется как-то пиликать туда на метро, а я не очень еще ориентируюсь в Москве и вообще.

      Перезвонила Любимому и простонала, что ненавижу Зюзино, и не сможет ли он. Любимый сказал, что сможет, если я сейчас брошу страдать фигней и приеду к нему, мне откроет его помощница по хозяйству Мымра Петровна, а он будет вечером. «Я бэ вэ», если точно, он сказал, потому что вечно бормочет что-то, сокращая слова до первых букв. Так что, дорогой мой молескин, придется собираться и мчать, Мымру Петровну ненавижу, она меня тоже, Любимый, конечно, супер, но изображать оргазмы я уже заманалась. Не знаю, мне кажется, что их вообще не бывает ни у кого, и все врут, как я. Сговорились и врут.

      м., 29 л.

      Она меня называет Любимый, я знаю. Вот именно так, с заглавной буквы. Несколько официально, как будто это моя фамилия. Алло, позовите товарища Любимого. Любимый, вы уволены.

      Шикарно звучит.

      Предполагается, что это важно для меня – быть Любимым. Пусть и не Первым (ну, котик, ты же понимаешь, это была вроде-как-влюбленность, вроде-как-выпускной, я была такой гадкой в летнем лагере, и вообще).

      «Пусть и не Последним», – добавляю я равнодушно. И беззвучно.

      Моя настоящая фамилия живет у нее в телефонной книжке. Высвечивается на дисплее рядом с аватаркой, когда я звоню. Так что для ее телефончика никакой я не «Любимый». Просто один из списка. Пусть и озвученный отдельной мелодией: believe me, whazza fuck, you leave me, – что означает «Не дадите Евровидение – отключим газ».

      Неактуальный рингтон. Староват. Может, от кого другого остался?

      Но вот у кого-то на столе блеет такой же Билайн, и я нервно оглядываюсь. Там, вдалеке – длинная сутулая брюнетка без возраста жрет свой десерт с крохотной тарелочки. То есть –