Ой, мама!. Фьора Туман

за его передвижениями.

      А посмотреть было на что: шел Сэм не на прямых ногах, а на полусогнутых, отчего его походка казалась пружинящей. В местах, где у живых людей должны находиться хрящи, виднелся зеленоватый дымок. И когда скелет двигался, от дымка отлетали искорки – создавалось впечатление, будто со слуги брюнета ссыплется песочек.

      – Итак, Лина. Откуда вы? – прервал мои размышления магистр.

      – А-а… Одну минуту, я шоколад доченьке отнесу. Пока он горячий, а то когда остынет, в такую гадость превращается.

      И я с чашкой выскочила в кабинет.

      «Райнок или Вардос? Райнок или Вардос?» – думала про себя, пока несла шоколад Мире.

      – Мы из Пируана, – выдала, вернувшись к брюнету.

      – Красивый город, – кивнул магистр. – Говорят. Жалко, что я там никогда не был.

      «Какое счастье!» – облегченно выдохнула я.

      – Сколько лет вашей дочери?

      – Восемь, – ответила. Кажется. Или семь? Или девять? Нет, у нас разница в одиннадцать лет. Значит, все верно – восемь.

      – Раньше вы замечали за своей дочерью странности? Это же ваша родная дочь?

      «Ну почти», – подумала, кивнув.

      – Понимаете, Мира всегда была талантливым ребенком. Поэтому я не удивлена, что у нее обнаружился еще один дар.

      – И дар этот очень необычный, – сказал магистр Рэм.

      «Кто бы сомневался», – усмехнулась про себя.

      – Людей с таким даром можно по пальцам пересчитать. Вернее, можно было. Сейчас Ходящих между мирами не осталось. По крайней мере, на службе у короля.

      – Ходящих между – чего? – не поверила я своим ушам.

      – Это те, кто обладает способностью открывать Двери между мирами и проводить через них других людей.

      – Что? – информация упорно не желала укладываться в моей голове.

      Я взяла с подноса уже холодный кофе и сделала глоток. Остывшая гадость мигом взбодрила меня, но, к сожалению, никаких дельных мыслей в мозгу не родилось. Я правильно услышала – миры? То есть их много? И между ними можно ходить?

      – Дар вашей дочери проявился слишком рано. Обычно это происходит годам к четырнадцати-семнадцати. Поэтому я и спросил, не было ли артефактов в ее руках.

      У Миры был ключ, но у меня не имелось ни малейшего желания открывать тайну сестры постороннему человеку. Еще непонятно, кто он, этот магистр, и можно ли ему доверять? Можно ли вообще кому-нибудь здесь доверять? Я ведь не знаю: остались преследователи в нашем родном мире или тоже смогли пройти через дверь и бродят неподалеку?

      – Поймите правильно, – тем временем продолжал Рэм, – она может открыть проход даже во сне, думая, что это всего лишь фантазия, но вернется ли ваша дочь обратно…

      – Стоп! – остановила я магистра, пытаясь переварить свалившуюся на меня селевым потоком информацию, и сделала еще один глоток кофе. Гадость. – Что вы предлагаете?

      – Мире надо учиться. Нельзя все оставлять на самотек. И возраста ждать нельзя. В Академии же она будет под присмотром…

      Я едва не подавилась.

      – Извините. Вы сказали – в Академии? Какой Академии?

      – Королевской, –