Ведьма Аглая. Николай Владимирович Андреев

Опусти его, пожалуйста, на зем-лю.

      – Ладно. Будет тебе земля.

      Взяв другой карандаш, Леха принялся за изображение города.

      Сначала вокруг старца Револена появились люди. Одни из них были одеты в тяжелые овчинные тулупы, другие – в отороченные светлой каймой стеганые куртки, долгополые кафтаны и суконные сермяги. Над их головами возвыша-лись заснеженные крыши домов, золотые маковки церквей, сторожевые башни крепостных стен.

      Глядя на рисунок, Оля внезапно вспомнила старинное русское слово, лучше всего, по ее мнению, подходящее для оценки этой картины – лепота.

      Услышав его, Леха засмеялся.

      – Понравилось?

      – Очень! Кстати, что это за город? Что за царство-государство такое?

      Леха пожал плечами.

      – Не знаю… Пусть это будет царство славного Салтана.

      – Да ну! Пушкин своего царя Салтана придумал лет двести назад, а столько даже в сказках не живут.

      – Не живут, – согласился Леха. – Поэтому сейчас в царстве Салтана правит его прапрапраправнук.

      – Кто именно?

      – Кто именно? Ну, скажем, царь Платон.

      – Покажи!

      Леха вытащил из портфеля новую тетрадку. Вырвал из середины еще один двойной лист и снова взялся за карандаш.

      Оле Платон не понравился сразу. Угрюмый, щуплый, невзрачный, что было особенно заметно на фоне окружавших его важных бояр, он показался ей мало-подходящей кандидатурой на престол жизнелюбивого царя Салтана, о чем она не преминула сообщить Лехе, едва тот закончил рисовать.

      – А какого царя тебе еще надо? – обиженно спросил тот. – Посмотри на не-го! И умен, и образован…

      – Да любого! Лишь бы он не был таким некрасивым. – Презрительно кив-нув на портрет Платона, Оля добавила. – Хочу, чтобы он был крепким, сильным, и чтобы у него было открытое русское лицо… Да, чуть не забыла! Еще он дол-жен быть добрым и храбрым!

      – Так это тебе Борька нужен! – засмеялся Леха.

      Вспомнив о предстоящей поездке в Григорьевку, он украдкой бросил взгляд на наручные часы.

      – Хорошо! Пусть будет по-твоему – переводим Платона из разряда царей, в разряд одного из претендентов на это высокий пост.

      – Кто другой претендент?

      – Их много. Но главный из них – князь Борис!

      Сыграв пальцем на губе торжественный туш, Леха подвинул к себе коробку цветных карандашей.

      Думая о Борьке, Леха в своем воображении рисовал его таким, каким боль-ше всего любил – отчаянным в минуты опасности, чуть-чуть наивным во время умных бесед и очень-очень добрым. Он тут же вспомнил своих приятелей-отличников и подумал, что Борька, окажись на их месте, никогда бы не посту-пил так, как они.

      – Так это и есть твой Боря? – внимательно разглядывая портрет князя, спросила Оля.

      – Да.

      – А он ничего… И совсем даже на тебя не похож.

      – Неправда! Мы с ним, как братья!

      Оля рассмеялась.

      – Ну, ты скажешь! Посмотри на себя в зеркало. Ты – высокий, серьезный, я бы даже сказала, интеллигентный. А Боря, сразу видно, простой деревенский парень. Сильный, добрый и очень