Диминуэндо. Наталья Климова

кидывало людские одежды, обещая долгую жизнь, било по затылкам теплом ладони, заставляя прикрывать глаза, отчего казалось, что на свете все чудесно, а умиротворение никогда не кончится.

      Леся сидела на палубе и наслаждалась.

      – Вам хорошо? – Рубинчик склонился над девушкой. Не нужно было следить за его взглядом, чтобы понять, тот скорей под блузой, чем на.

      – Очень хорошо, – ответила Леся, улыбнувшись. – Вы турист?

      – Нет, – Рубинчик присел, не дожидаясь приглашения. – Я живу недалеко. Просто захотел прокатиться. Все дожди, дожди, а сегодня солнце. Я – врач, – поспешил он оправдать свой интерес.

      Рубинчик был в легкой льняной рубахе, в светлых брюках и туфлях. Обыкновенный нос, средний, не примечательный, тонкие губы и прорезанный двумя бороздами морщин лоб выдали в нем человека занятого, кого эта занятость сожрала без остатка.

      Говорить было не о чем, а уходить – жаль. Рубинчик решился на знакомство.

      – А хотите я угадаю, когда Ваш День рождения?

      Леся едва вскинула левую бровь.

      – День рождения у Вас сегодня.

      – Верно, – глаза весело блеснули и девушка, – Рубинчик давал руку на отсеченье, – специально развернулась, чтобы видна была ее грудь в полу расстегнутой блузе.

      – Скажите, Вы ведь точно наугад спросили, да?

      Разговор завязался, превращаясь в мозаику с главным рисунком – мужчина, женщина.

      Вскоре катер остановился, люди сошли на берег. Первые шаги смешили. Были такими, словно ты выпил: тело не слушалось, хотя голова соображала вполне.

      – Пойдем, пойдем, – подговаривала Леся, увлекая нового знакомого.

      Метрах в пятидесяти расположился старенький бар-ресторан до боли знакомый «Кровавой Мери».

      «Не дорого», – оценил Рубинчик, мысленно подсчитывая наличность в кармане и переступая порог.

      Торопиться не хотелось. Приключение и этот катер, и Леся отвлекли от буден, куда неминуемо предстояло вернуться.

      – Вы не ревнивы? – спросила девушка, прислонившись к стене.

      – Нет. Думаю, нет. Определенно.

      – А Ваша жена?

      – О-о, – протянул Рубинчик. – Мавр. Мавр в юбке. В смысле – очень. Задушит – не заметит.

      – Это хорошо, – кивнула Леся. – Хорошо, что Вы не ревнуете, – добавила она. – Ревнует тот, кто любит, – и не дав мужчине поддержать диалог и как-то убедить в обратном, огорошила. – А Вы перед сексом пиво пьете?

      Рубинчик врос в кресло. Ему стало не по себе. Как бы хороша не была Леся, тему интимную перед первой встречной озвучивать совершенно не хотелось. В звуке голоса, в выражении лица его стало столько холода и отчужденности, что он вполне мог бы заменить Кая, складывающего изо льда известное слово.

      – Я почему спрашиваю, – быстро проговорила Леся, вспыхнув. – От этого вкус спермы меняется.

      Рубинчик поперхнулся.

      Белый павильон на противоположной стороне улицы поплыл цветами. Туда же пустились рекламные щиты, конструкции и «Немецкая обувь». Сердце застучало, заиграло.

      Посетителей становилось все больше. Создалось впечатление, что всех вваливающихся в бар охватило радостное возбуждение.

      – А это имеет значение? – снисходительно улыбнулся Рубинчик, мысленно расстегивая ремень. Хотелось пить. Причем пиво. А Леся молчала. Рубинчик закинул ногу на ногу.

      – Конечно, имеет, – поторопилась Леся, открыто взглянув.

      Краска на щеках, блеск глаз, порыв – все говорило о возбуждении. Ладонь Леси, коснулась пальцев Рубинчика.

      – Понимаешь, мы на «ты», да? – не дожидаясь ответа, она продолжила. – Это важно. Вот, например, мне хочется, – девушка запнулась, – попробовать, а я не люблю когда она горькая. Ты не заказывай сейчас, хорошо?

      – Хорошо, – отозвался радостный Рубинчик. – Что за день, боги, – думал он. – Катер, солнце, отсос. Сама предлагает. Да хрен с ним с пивом. Можно полчаса потерпеть. Низ живота приятно ныл. Хотелось, чтобы успокоили лаской.

      – Леська, какими судьбами! – у стола застыла глыба.

      Рубинчик даже не услышал, как к столику подошли. Появление парня ожидалось менее всего.

      «Шантаж. А у меня только десять штук и то в кабинете. Муж? бой? А может убежать?» – мысли бились и застревали ответами.

      – Леська, ты подумай, вот хрен моржовый: я на выставку, выставки нет.

      Фактура парня плохо сочеталась со словом «выставка», разве что «коневодства», отчего Рубинчик самодовольно ухмыльнулся.

      – Это Ромка, – представила Леся знакомого. – Ромка – художник. Он дома штукатурит.

      Рубинчик посмотрел на руки и тело художника Ромки и почувствовал разряженную не в горах атмосферу.

      – Воды! Воды-ы! – завопил Ромка пафосно, бросившись к барной стойке. – Только вы…

      О чем дальше шла речь, Рубинчик не слышал, они с Лесей ушли. Куда, зачем,