Завтра война. Александр Зорич

из-за вращения флуггера кресло пошло не вверх, а почти горизонтально вбок, чудом разминувшись с соседними истребителями. Но высоты ему хватит, если только раскроются парашюты.

      Главное – успел!

      И слава Богу.

      Но что за чертовщина?! Кто стрелял? Если это джипсы, почему «Асмодеи» не выдали вовремя целеуказание? Или кто-то из задних эшелонов случайно подстрелил своего?

      Но весь боевой порядок рассчитан так, чтобы каждый флуггер имел квадрат чистого неба для пуска ракет в переднюю полусферу! Или кто-то не выдержал своего места в строю?

      Поскольку мои собственные бортовые радары все еще отключены – сигнала «Сияние» нет как нет, – я начинаю тупо, как мой прапрапрапращур на каком-нибудь «Яке», крутить башкой, надеясь разглядеть источник угрозы.

      Подозреваю, тем же заняты и все мои коллеги.

      Кругом наши флуггеры, джипсов вроде не видать…

      И вдруг взрывается еще один «Горыныч».

      На этот раз флуггер разваливается сразу же и бесповоротно. Это – верная смерть пилоту.

      Сразу же вслед за тем сквозь наш строй проносится четверка пятнистых оливково-кирпичных летательных аппаратов.

      Они падают из поднебесья практически отвесно и быстро исчезают где-то на фоне земли.

      Джипсы!

      В тот же миг мой истребитель входит в Сияние. На бронеколпаке кабины разыгрывается световой гала-концерт. В наушниках поют настырные сверчки, хрустят чипсы, скворчит яичница – в общем, обычные помехи.

      Еще секунда – и Сияние позади.

      Глава 6

      «Сэр Фрэнсис Бэкон, лорд Вэруламский»

      Октябрь, 2621 г.

      Научно-производственная станция «Боливар»

      Церера, Солнечная система

      Первым делом Роланду нужно было удалить из пилотского кресла Йена Йенсена – облепленный датчиками манекен в полном боевом скафандре.

      Манекен с фантастической точностью имитировал летчика со всеми присущими последнему телесными несовершенствами. Например, он умел потеть, исходить кровью через нос, уши и горло, закатывать глазные яблоки от избыточных перегрузок, страдать от жары, холода и жесткого облучения… Словом, претерпевать почти все муки, на которые обречен род человеческий несовершенством своей физиологии. С перепугу Йен Йенсен даже мог удрать из поврежденного флуггера – правда, если запрос на катапультирование подтверждался руководителем испытательных полетов.

      Удалить Йена Йенсена вручную было не так-то просто.

      Вместе со скафандром манекен весил бы на Земле сто двадцать килограммов. К счастью, искусственная тяжесть на «Боливаре» в целях экономии энергии эмулировалась «ночью» только в размере 0,4 g. «Днем» ее доводили до честной единицы, чтобы мышцы, а вместе с ними кровообращение и мозги сотрудников не атрофировались окончательно.

      Поскольку стояла глубокая «ночь», искусственный пилот Йен Йенсен сейчас тянул всего лишь на полцентнера.

      Но и этого для чуждого физической культуре конструктора было немало!

      Требовалось: открыть боковой