Ленинградская зима. Василий Ардаматский

ненавидел штабных чистюль, но сейчас перед ним стоял офицер абвера, службы особой, и он должен был ему помочь – об этом специально просил Берлин…

      – Очень много, господин фельдмаршал, – почтительно наклонившись вперед, ответил Аксель. – Начиная с помещений, которые удовлетворяли бы нашим специфическим требованиям, и кончая солдатами для его охраны. Транспорт, связь…

      – Одну минуточку, – остановил его командующий. – Где-нибудь тут, за дверью, находятся мой адъютант и мой стенограф. Пригласите их, пожалуйста…

      Аксель продиктовал стенографу свои давно продуманные требования. Фельдмаршал приказал немедленно расшифровать продиктованное и поставить на перечне его гриф.

      – Ничего не позабыли? – спросил он. – Я обещал Берлину сделать все, что вы попросите…

      Когда стенограф вышел, фельдмаршал вдруг неожиданно спросил:

      – Вы действительно поможете нам в Ленинграде?

      – Надеюсь…

      – Что? – переспросил фельдмаршал, приставляя к уху ладонь: в свои шестьдесят пять лет он уже неважно слышал.

      – Надеюсь, что мы поможем армии, – громко сказал Аксель.

      Фельдмаршал кивнул и сказал тихо, будто про себя:

      – Русские воюют лучше, чем мы думали.

      – Тем грандиозней ваши успехи, – убежденно возразил Аксель.

      Фельдмаршал удивленно посмотрел на него:

      – Если бы вы состояли при мне, я разжаловал бы вас за беспардонную лесть, – сказал он серьезно. – К вашему сведению, я не выполняю приказа фюрера ни по срокам, ни по результатам. Это – имея перед русскими огромное преимущество в силе! Должен заметить, что информация о слабой приверженности русских к своему политическому режиму оказалась явно ложной. Кто-то за это ответит… – Розовые, с сеткой прожилок, обвисшие щеки фельдмаршала чуть вздрогнули в усмешке: – Не адмирал ли Канарис?

      Аксель после благоразумной паузы сказал:

      – Еще два года назад я сообщал из Ленинграда, что в случае войны борьба за этот город легкой не будет.

      – Интересно – почему? – поднял клочковатые брови фельдмаршал.

      – Русские, как и все нормальные люди, – патриоты своей страны, а Ленинград для них еще и символ истории, – ответил Аксель.

      – Странно, что за этот символ они начали бороться еще в районе Шяуляя, – ворчливо заметил фон Лееб.

      Фельдмаршал, склонив голову к плечу, смотрел на Акселя – поза была ироническая, а глаза смотрели требовательно и ожидающе. Он подождал, пока абверовский полковник ответит, но, не дождавшись, спросил:

      – Сколько ваших людей будет действовать в Ленинграде?

      – Десять – двенадцать.

      – Только-то? – удивился фельдмаршал. – Гальдер обещал мне нечто гораздо большее. Мы уже понесли непозволительные потери и обязаны взять этот город малой кровью. – Он сделал ударение на слове «малой» и сердито засопел.

      – Осмелюсь сообщить вам, господин фельдмаршал, – осторожно начал Аксель. – Нас, начинавших дело в Мадриде, было