Наследник для оборотня. Маша Моран

разулся и прошел за Георгием Ивановичем в крошечную кухоньку. Здесь было так тесно, что я почувствовал себя в клетке. Радостные цветастые шторы слабо вязались со вздувшейся на стенах известкой. Кое-где даже был виден крошащийся красный кирпич.

      Я подозревал, что дела идут хреново, но не настолько. И не в городе, который отец обожал чуть ли не больше, чем нас с Грегором.

      – Красивые, да?

      Я вопросительно посмотрел на Георгия Ивановича. Он жевал губы и рассматривал шторы.

      – Маринка повесила. Сказала, что у меня тут почти как в склепе.

      Я не помнил никакой Маринки. Да и как-то все равно было, кто пытается подмазаться к смотрителю. Может, какая-то ушлая девица надеется на стариковское наследство.

      Я отвернулся от занавесок и тут же вспомнил женский запах. Сладкий, нежный, неуловимо притягательный. Но такой слабый… Почему-то он взбудоражил настолько, что я и сам не понял, как усиленно принюхиваюсь, стараясь различить его среди сотни других.

      – Внучка?

      – Да какая внучка?! – Георгий Иванович накрывал на стол, пока я рассматривал фотографии, которыми он увешал голую стену.

      Странно, раньше их здесь не было. Все в красивых серебристо-стальных рамках, на белом фоне. Черно-белые и парочка цветных.

      – Воспиталка она, в детдоме нашем. Недавно тут. Издалека переехала. Вот пытается обустроить мою берлогу. Обещала и стены побелить. А пока вот так…

      Я рассматривал фотографии. В основном, виды города. Ратуша, старая крепость, затерявшаяся в лесу. Были даже мы с Грегором – стояли по обе стороны от смотрителя и почему-то хмурились. На одной из фотографий Георгия Ивановича обнимала какая-то дородная тетка с черным пучком на голове. Фото было цветным и казалось сделанным недавно. Я ощутил странный укол разочарования. Сам не знаю почему.

      – Это она?

      Смотритель мельком взглянул на снимок:

      – Маринка, что ли? Нет, упаси Боже! Это директриса наша. Маринка молодая. Фотографироваться не любит. Стесняется.

      Я был почти уверен, что аромат сладкой карамели принадлежит этой самой «Маринке». На душе вдруг отлегло, когда оказалось, что на фото не она. Какого хрена меня это так сильно волнует?! Из-за того, что она пахла как-то по-особенному? Да ни черта особенного. Обычный запах. Духи и карамель. Только на языке почему-то стало сладко.

      – Давай за стол! Сто лет тебя уже не видел! Расскажи хоть, как там мир?

      Я опустился на шатающийся стул и пожал плечами:

      – Нормально все. Ничего нового. Лучше ты мне расскажи, как тут дела обстоят? Все настолько хреново, что никто не может замазать стены?

      Георгий Иванович вздохнул и, отведя взгляд, принялся наполнять рюмки своей ореховой наливкой:

      – Выпьем? За встречу.

      – Я за рулем.

      – Разве ж тебе это когда-то мешало? Переночуешь у меня!

      Идиотская мысль, что если задержусь, смогу узнать, кому принадлежит этот чертов аромат, заставила потянуться к рюмке. Сам для себя придумываю оправдания… Какого дьявола происходит в моей голове?