Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой. Фрэнсис Элиза Бёрнетт

Мери оживилось.

      – А вы любите розы? – спросила она.

      Бен вырвал с корнем какое-то сорное растение и бросил его в сторону, прежде чем ответил.

      – Да, люблю… Меня этому научила одна молодая дама, у которой я был садовником. У нее был клочок земли в одном месте, которое ей очень нравилось… а розы она так любила, как будто это были дети… или птицы. Я сам видел, как она нагибалась и целовала их… Это было давно, лет десять тому назад.

      – А где она теперь? – спросила Мери, сильно заинтересованная.

      – На небе, – ответил Бен, – как говорит пастор.

      – А что сделалось с розами?

      – Их оставили так… на произвол судьбы.

      Мери начала волноваться.

      – И они совсем умерли? Розы умирают, когда их оставляют так? – осмелилась она спросить.

      – Я научился любить их… Я любил ее, а она – розы, – неохотно сознался Бен. – Раза два в год я уходил туда… делал кое-что… подстригал кусты, расчищал вокруг корней. Они были запущены, но земля была хорошая, и кое-какие выжили.

      – А когда на кустах нет листьев и они сухие и серые или коричневые, то как же можно узнать, живые они или мертвые? – спросила Мери.

      – Подожди, пока за них возьмется весна, когда солнце светит после дождя, а дождь выпадает после солнечного света, тогда узнаешь.

      – Как же, как? – крикнула Мери, забыв осторожность.

      – Погляди хорошенько на ветки и, если найдешь на них кое-где коричневые комочки, следи за ними после теплого дождя… Увидишь, что будет.

      Он вдруг остановился и с любопытством поглядел на ее оживленное лицо.

      – А ты чего так вдруг заинтересовалась розами? – спросил он.

      Мери почувствовала, что лицо ее вспыхнуло; она почти боялась ответить.

      – Это я… я хочу поиграть… будто у меня есть свой сад, – пробормотала она, – я… мне… нечего делать… У меня ничего… и никого.

      – Да, это верно, – медленно сказал Бен, глядя на нее, – у тебя нет ничего и никого.

      Сказал он это таким странным тоном, что Мери подумала, не жалеет ли он ее немножко.

      Мери никогда не жалела самое себя; она только иногда бывала утомлена и сердита, потому что никого и ничего не любила. Но теперь все как будто менялось и становилось лучше. Если только никто не узнает про ее таинственный сад, ей всегда будет весело!

      Она постояла еще минут десять и задала ему еще несколько вопросов. Он ответил на каждый вопрос своим обычным ворчливым тоном, но не казался таким сердитым, чтобы взять свой заступ и отойти прочь.

      – А вы теперь тоже ходите туда… взглянуть на эти розы? – спросила она.

      – В этом году я еще не был… У меня суставы болят от ревматизма.

      Он сказал это своим ворчливым тоном и вдруг точно рассердился на нее, хотя она никак не могла понять за что.

      – Вот что, – сказал он резко, – не задавай так много вопросов. Уходи отсюда и играй себе. Я сегодня толковал достаточно!

      Он сказал это так сердито, что она поняла: ей нечего оставаться здесь. Она медленно удалилась по дорожке,