Ворона цвета белый металлик. Юрий Вячеславович Скрипченко

ка сделала мейкап, диетически покушала и оделась по дресс-коду. Времени осталось даже на то, чтобы прогуляться по утреннему городу – от своего кондоминиума до офиса.

      Плыли голографические облака, вездесущая реклама была на сей раз особенно контекстна – то есть предлагала те продукты и услуги, о которых Дарья и сама подумывала. Поэтому совершенно не давила на мозг и не портила настроения.

      Деловито сновали по своим делам струномобили и даже шеринги не рябили в глазах – даже странно, как им сегодня это удавалось.

      Дарья прогуливалась по проспекту, в очередной раз удивляясь, как всё-таки здорово получилось у архитекторов помирить мегаполис с человеческим восприятием. Распланировать и возвигнуть общественное пространство так, чтобы оно не давило на человека.

      Вот возьмём небоскрёбы. Есть ли они в городе? Да только они и есть. Но мудрый ум неведомых зодчих задумал и воплотил высотки так, что к проспекту были обращены этажей пять-шесть, не больше.

      А вот серо-голубые громады, устремлённые в небо, начинались чуть дальше вглубь от невысоких фасадов.

      Вроде простейший фокус, зато не чувствуешь себя тараканом между стаканов.

      Заливались птицы, пусть искусственные, и плевать, что в умеренно непрозрачном небе.

      В корпоративном туалете многоцветного праздничного офиса Дарья придирчиво оценила себя в зеркало. Молодая женщина с миловидным лицом и серыми глазами, которые могут принадлежать только человеку, уверенно смотрящему в будущее.

      Зеркало, впрочем, тут же прочертило желтоватыми пунктирами идеальный контур, который немного не совпадал с очертаниями дарьиного лица. От контура в правый верхний угол улетела стрелка, и там немедленно возникло предложение от медицинской корпорации добавить нужное и убрать лишнее. Благо, лишнего было совсем чуть-чуть, а добавить требовалось самую малость. Поэтому Дарья не обиделась, и смахнула предложение не в сторону спама, а в направлении папки “В мемориз”.

      Спустя полчаса она уже была на рабочем месте.

      Точнее – внутри рабочего пространства. Девушка уже третий год работала в отделе Первичного знакомства корпорации StarТап, чьё название весьма условно переводила как “прикосновение звезды”.

      В должностные обязанности Дарьи ли Банни входило знакомство со стартапами от неизвестных пока разработчиков. Именно она была первичным шлюзом, фильтром, который задерживал откровенный мусор и давал надежду на дальнейшее развитие проектам перспективным, полезным или интересным. Дарья знала, что занята делом важным для этого молодого динамичного социума и гордилась этим.

      Мысль, что она работает жилеткой для гиперактивных юнцов, инициативных бездарей и городских сумасшедших, даже не приходила девушке в голову.

      Рабочее пространство было вполне в фирстиле корпорации: смелые цвета и формы, бетонные наплывы, гранёные переходы, кибермодернистские барельефы и акценты живой природы – вроде “травяной стены” от пола и до потолка.

      Тощий, кадыкастый и прыщавый Константин Хорезми Чань ей сразу не понравился.

      Он был настолько хрестоматийным задротом, что девушка заранее попрощалась с получасом собственной жизни. Это время будет потеряно впустую, сказала она себе – на выслушивание сбивчивого бормотания по поводу банального и бесполезного проекта.

      Так, собственно, и получилось. Вот только голос у задрота оказался таким глубоким, приятным и мелодичным, что у Дарьи во время всей презентации мурашки бегали по коже.

      Филигранный бас не сбивался с тембра, не осипал, не срывался – а всё струился, рокотал и обволакивал, точно жил своей безукоризненно прекрасной жизнью отдельно от жалкого владельца.

      Что было странно – дабы добавить стресса, претендент должен был вести презентацию в максимально некомфортных для него условиях. Например, обливаясь потом на беговой дорожке.

      Именно это сейчас и происходило.

      Но голос… на него страдания носителя никак не влияли. Поэтому Дарья закрыла глаза и отдалась на волю этого волшебного звучания. Не вникая в слова.

      Кто вслушивается в океан, струясь меж его волнами?

      Дарья чуть было не одобрила проект, деталей которого не вспомнила бы и под пытками.

      Но от стены отделилась голограмма Старшего сотрудника и отрицательно повертела головой.

      “Даже в Песочницу нельзя?”

      Фигура пожала плечами – дескать, решай сама – и растворилась в воздухе.

      И Дарья зарубила проект, даже не зная его сути.

      Совсем.

      Перед Константином закрылась дорога в жизнь творца. Отныне ему будут доступны только сенсорно-рабочие специальности – вроде крановщика или экзоскелет-наполнителя на фронтах нудного физического труда.

      Об этом Дарья вспомнила почему-то только через месяц, когда усаживалась после рабочего дня в шеринг-такси. Поразительно: зачем этому человечку был дан такой неземной голос? И почему я обошлась с ним так жестоко?

      Вопросы остались без ответа.

      Водитель