Отбор для босса. Скромница. Кристина Азимут

неделе, кто знает.

      Проснувшись утром, начала приводить хитрый план в действие. Надела костюм, под него с мстительным удовольствием – тонкие колготки, всё-таки ещё не так тепло, чтобы с голыми ногами ходить. Убрала волосы в привычную причёску, прихватила сумку, куртку и отправилась в офис, предвкушая физиономию Смычковского, когда увидит меня. С широкой улыбкой, как всегда за десять минут до начала дня, я зашла в просторный холл и уверенно направилась к лифтам… Только вот совсем не ожидала, что за спиной раздастся слишком знакомый негромкий голос:

      – Доброе утро, Олеся Викторовна. Симпатичный костюм.

      Спина задеревенела, ноги превратились в глиняные тумбы, а внутри завозилось глухое раздражение. Очень хотелось обернуться, увидеть его лицо, но это было бы слишком с моей стороны. А в тоне я недовольства не заметила, только странную задумчивость. Ехать в одном лифте со Смычковским очень не хотелось, однако топать по лестнице почти на самый верх ещё меньше. Взмокнуть, как мышь, и благоухать не слишком приятными ароматами в приёмной – сомнительная перспектива. Ладно, перетерплю несколько минут, ничего не случится. Двери лифта открылись, и я шагнула внутрь, как можно невозмутимее обронив:

      – Доброе утро, Александр Михайлович. Благодарю.

      Увы, моё невезение продолжилось: кроме нас больше никто не зашёл, и мы поехали вдвоём. Я стояла, глядя перед собой и стараясь не коситься нервно на Смычковского, всё ждала подвоха насчёт моего внешнего вида. Мне предстояли самые долгие несколько минут в жизни…

      – Так что, вы выполнили мою просьбу, Олеся Викторовна? – прежним спокойным голосом поинтересовался шеф, а в следующий момент…

      Я поперхнулась язвительным ответом, распахнув рот и на несколько мгновений растерявшись. Потому что наглая конечность гендира змеёй обвилась вокруг меня и погладила бедро, видимо, пытаясь нащупать резинку несуществующих чулок. Вдруг остро накрыло ощущение, какая у него горячая ладонь, через тонкий шёлк это особо чувствовалось, и дыхание внезапно сбилось.

      – Хм-м, – протянул он, а пальцы заскользили вверх, уже ощупывая ягодицу. – Вижу, что нет. Нехорошо игнорировать приказы начальства, – мягким, низким тоном добавил он, продолжая исследовать зачем-то мою пятую точку. – А трусики кружевные? Вам бы пошли…

      И только я наконец-то собралась резко осадить зарвавшегося шефа и оттолкнуть оборзевшую вконец ладонь, как лифт остановился, впуская новых людей, тоже ехавших вверх. О, чёрт… Мы стояли близко, так, что они не видели, что творил Смычковский, а устраивать скандал при таком обилии свидетелей мне воспитание не позволило. Я чувствовала, как горят щёки, как шеф продолжает мягко гладить мою попку, иногда нежно сжимая, и пальцы стискивали ручку сумки всё сильнее, представляя на её месте шею Смычковского. Эмоции окатывали жаркими волнами, скручиваясь в животе в спираль, злость и замешательство бурлили в крови, требуя выхода, а лифт полз жутко медленно, как мне казалось.

      – Р-руку убер-рите!.. – наконец тихо прорычала я, не выдержав и остро