Бездна взывает к бездне. Наталья Андреева

мое существование не только в России, но и во Франции.

      – Но вы же так богаты!

      – Деньги дают относительную свободу и покой, но никак не счастье. Хотя некоторые видят счастье именно в этом: в свободе и покое.

      – А почему вы не видите?

      – Я непременно должен ответить? Это длинная история, Александра Васильевна, она вас утомит. По молодости лет мы совершаем ошибки, не думая о последствиях. Вот вы, например… – Шурочка смутилась под его пристальным взглядом. – Могу поклясться, что вы влюблены.

      – Да с чего вы это взяли? – залилась она краской.

      – Все юные незамужние девицы влюблены. А вы одна, на лодке переплываете на другой берег озера, пусть и небольшого, гуляете в парке, в чужой усадьбе…

      – Я еще и на лошади скачу по степи одна! – с вызовом сказала она.

      – И уж, конечно, не считаете это ошибкой? – улыбнулся граф.

      – Я могу постоять за себя!

      – Хотите стать к барьеру? – Его серые глаза теперь смеялись, возле них собрались морщинки, отчего взгляд потеплел и подобрел. – А не тяжел ли дуэльный пистолет для нежной женской ручки?

      Он вдруг взял ее руку и поднес к своим губам. Она покраснела еще больше.

      – Итак, вы влюблены, – сказал граф, тотчас отпустив ее руку. – И хотите быть там, где находится предмет вашей страсти… Вы позволите мне нанести вам ответный визит и представиться вашему батюшке? Нельзя пренебрегать соседями, Александра Васильевна.

      – Что вы, граф! Вы напугаете моего отца до смерти!

      – Я постараюсь быть незаметным, – усмехнулся он. – Вы, должно быть, ожидаете сегодня гостей?

      – Да, соседей. Маменька хотела играть в карты… Господи, что я такое говорю?!! – Она схватилась ладонями за пылающие щеки.

      – Вам надо домой. А книгу я возьму себе. Пусть это будет вашим подарком. Поверьте, я не люблю оставаться в долгу… – сказал он со значением. – Значит, вы читаете не только сказки, Александра Васильевна? Должно быть, иностранные романы? Все о той же любви?

      – Вы давно не были в провинции, граф. – Шурочка рассердилась, и голос ее окреп. – Не надо думать, что провинциальные барышни живут в прошлом веке. С тех пор как в России появились Карамзин, Пушкин и Лермонтов, «Страдания юного Вертера» даже у нас в провинции отошли на второй план. Я забыла еще про господина Грибоедова.

      – Вы читали «Горе от ума»? – с интересом спросил граф.

      – И многое другое. Я и в самом деле люблю романы, но «Евгения Онегина» предпочитаю сочинениям Жорж Санд. Жизнь и страдания Татьяны Лариной мне ближе и понятнее, чем приключения Корины и Консуэло. И Карамзина я тоже читала, «Историю государства Российского», – гордо добавила Шурочка. – Мне нет нужды читать переводные романы, ведь они не о той жизни, которая за моим окном. Я люблю жить настоящим. Если хотите знать, я читаю и журналы. Публицистика мне тоже интересна.

      – Довольно смело для влюбленной барышни, – усмехнулся граф. – Вот уж не думал, что хорошенькую головку могут занимать умные мысли.

      Она поднялась со словами:

      – Если я и люблю, то это касается только меня. Это мои переживания, и только мои.