Хирург возвращается. Дмитрий Правдин

опустевшую банку и, выудив из кармана телефон с сенсорным экраном, принимается кому-то названивать. – Алё, Вадим? Привет, это Вовка Измайлов! Узнал? Долго жить буду? Это хорошо! Слушай, помоги нам с больничными. Да, мне и Степанычу. В общем, нас от поездки отстранили и теперь мы пассажирами едем. Да! Вляпались! – Вовка искоса смотрит в мою сторону. – Подробности при встрече! Ну, у тебя же знакомая медсестра в поликлинике, пускай и нас выручит. Мы со Степанычем в долгу не останемся. Ага, давай!

      – Ну, что? – вытягивает шею тот, кого назвали Степанычем. – Поможет?

      – А то? – развязно откидывается назад Вовка и принимается за вторую банку «Охоты». – Не ссы, Степаныч, у меня там все схвачено!

      – Ты бы это, – старший показывает глазами на пиво, – не бухал бы сейчас.

      – Да чё будет-то? – отмахивается враз охмелевший Вовка.

      – А как ты на прием к доктору-то пьяный сунешься? Хрен больняк-то выдаст! Еще и алкогольное опьянение напишут. Тогда совсем труба!

      – Кому, мне? Да они у меня вот все где! – Он сжимает костлявые пальцы в хлипкий кулак и гордо выгибает впалую грудь. – Пускай только попробуют! Я с их главврачом в одном доме живу! Только скажу ему одно слово – всех уволит! Ик! Ик!

      – Так что ты какому-то там Вадиму звонишь? Давай напрямую главврачу! – недоверчиво предлагает Степаныч.

      – Ном-м-мера его н-н-не знаю! – еле ворочая языком, объясняет рыжий и лезет за третьей банкой.

      Напарник морщится, видя, как неисправимый Вовка, обливаясь ядовитой пенящейся жидкостью, крупными глотками переливает в себя содержимое пивной банки.

      – Н-но н-надо будет – узн-н-наем! – мычит молодой железнодорожник и встает из-за стола.

      – Ты куда? – всполошился старший.

      – Пойду от-т-толью. Ик! Ик!

      Поезд неожиданно останавливается, и парень, не устояв на ногах, падает срубленным деревом в объятия трезвого напарника, зацепив заодно и меня. Степаныч укладывает его на свободную нижнюю полку. Вовка тут же отрубается и лежит, пуская на себя слюну чуток желтого цвета.

      – Земеля, ты его извини!

      – Ты б его сводил в гальюн! – советую я, когда поезд трогается с места. – А то в штаны наделает.

      – Да и пусть! – Степаныч не отрывает взгляд от окна. – Я ему не нянька!

      – Нянька – не нянька, а полтора литра пива твой дружок выдул. Если почки работают нормально, то самое время диурез справить!

      – Чего справить?

      – Диурез! В туалет веди дружбана своего, пока не поздно!

      – Не друг он мне. Сопляк! – презрительно цедит сквозь зубы железнодорожник, продолжая пялиться в окно.

      – Ну, как знаешь, – кривлюсь я и на всякий случай переставляю свою дорожную сумку и туфли наверх, в специальную нишу.

      Примерно через час после нашего диалога со Степанычем внизу раздается истошный вопль проводника:

      – Что ж ты, пакость такая, вытворяешь? А?!

      Гляжу вниз. Степаныча в купе не наблюдается, а Вовка полностью оправдывает мои опасения: на пол льется уже целый водопад.

      – Вот