Злая Москва. От Юрия Долгорукого до Батыева нашествия (сборник). Наталья Павлищева

князя. Видно, сам Кучка что-то сотворил перед уходом.

      Видя, что князь собирается задержаться на крыльце, ключник ловко подсунул ему большое кресло. Юрий оглянулся искоса, грузно опустился, кресло жалобно скрипнуло под крупным телом.

      – А дети где?

      – Там… – неопределенно мотнул головой тиун.

      – Собери всех сюда.

      – А… боярыню?

      – И боярыню тоже приведи.

      Пока по дому и двору собирали сыновей Кучки и челядь, пока из поруба освобождали Кучковну, и та хоть чуть приводила себя в порядок, поправляя одежду, князь сидел на крыльце, наблюдая и размышляя. Вот уже встали толпой ближние, опасливо оглядываясь друг на дружку и на княжьих людей, заполонивших весь двор. Вот пришли сыновья Кучки, тоже робко жались в сторонке, снова согнулся почти до земли тиун, мельтешил ключник. Не было только боярыни и ее падчерицы, это не считая самого Кучки.

      И вдруг мимо сидевшего князя в сени попыталась проскользнуть какая-то совсем юная девушка, по виду так не сенная девка. Юрий загородил оставшийся узкий проход рукой:

      – Куда?!

      – Я матушке плат принесу, негоже боярыне выходить простоволосой…

      Юрий глянул внимательней, дочка Кучкова, и не признал сразу!

      – Стой. Где матушка? – Почему-то подумалось, хорошо, что падчерица мачеху матушкой зовет.

      – В порубе она. Отец посадил.

      – За что?

      – Не ведаю.

      Князь чуть подумал, согласно кивнул:

      – Иди.

      Боярышня метнулась в дом, потом – с крыльца куда-то в дальний угол двора, видно, поруб там.

      Князь ждал. В том, что Кучка писал это злосчастное письмо, теперь сомнений не было, что отправлял – тоже, иначе с чего так пугаться? Но почему виниться не желает, неужто и впрямь на устах мед, а в душе яд? Стало больно, сердце сжало так, что свет помутился.

      Но Юрий взял себя в руки, знаком подозвал ключника.

      – Расскажи, за что боярыню в поруб?

      – Не ведаю, княже. – И было видно, что не врет, сам поражен, Кучка, который выполнял любые прихоти своей молодой боярыни, вдруг взбеленился и так обошелся с ней. – Видно, сильно провинилась, Степан Иванович не кричал на боярыню никогда…

      – А сам как ушел и куда?

      – Куда не ведаю, а как?.. Просто ушел, вроде постоять на берегу вон, – ключник мотнул головой в сторону Московы.

      Юрий уже знал, что сделает. Ни искать боярина, ни вылавливать его по лесам не станет, земли заберет себе, с предателями иначе не поступают, семью боярскую отправит в Ростов или даже вон во Владимир под строгий пригляд, чтобы, когда станет их искать Кучка, так и попался. В Кучкове оставит посадника, а позже здесь вообще поставит настоящий город, хороши места больно. Не обмани его так Кучка, был бы здесь его город, а теперь обратного хода нет.

      Юрий чувствовал, что начинает успокаиваться, это заметили и все его люди, и ключник с тиуном, вздохнули чуть свободней. Но дальше произошло то, чего никто, в том числе и сам князь, не ожидал.

      Со стороны поруба шли две женские фигурки, видно, мачеха и падчерица, сенные девки держались чуть поодаль. Юрий только взглядом