Злая Москва. От Юрия Долгорукого до Батыева нашествия (сборник). Наталья Павлищева

в сборе дани для церкви епископа тяготила, приходилось напоминать или просто ждать.

      – Отобедай со мной, князь. Правда, ноне день постный, понравится ли?

      – С тобой рядом, святой отец, и сухая корка яством покажется.

      Ишь как запел! Чего хочет-то, развода? А ну как его княгиня не согласна будет, все же после стольких лет детки теперь есть, третьего вон родила…

      За обедом говорили все о том, о сем. Епископ передавал жалобы новгородцев на самоволие дружины, напоминал, что горожане всегда честь своих женок блюли и в обиду их не давали, случись что, плохо может закончиться. Святослав кивал, соглашаясь, что грешно на чужое зариться, будь женка или добро. Воспользовавшись минутой, сказал и то, зачем, собственно, шел:

      – Вот и я, хотя не первой молодости, женку хочу взять… Не жить же в грехе.

      – Да ведь у тебя, Святослав Ольгович, есть княгиня.

      Святослав вздохнул:

      – Дитем совсем женили на половчанке. Столько лет тепла не чую, точно чурка какая рядом. Женку встретил по себе, венчай, святой отец, чтоб не блудил поневоле!

      – А прежнюю куда?

      – Половчанку-то? А никуда. Не в счет та, она так и осталась степнячкой. Деток не оставлю, будут во всем первыми.

      Епископ встал во весь свой немалый рост, в глазах его появилось что-то нехорошее:

      – Ты, князь, говори, да не заговаривайся. Перед свадьбой ее крестили? Имя Екатерина небось не ханом Алепой дадено было?

      – Крестили, да только…

      – Что – только? Венчан? Значит, и живи венчанным, а все остальное – блуд! И венчать тебя еще раз при живой женке не стану, не на то поставлен. Прости, Святослав Ольгович, неможется мне что-то…

      Сказал и вышел твердой походкой, оставив князя одного. По этой походке отнюдь не чувствовалось, что епископу «неможется». Ах ты ж старый строптивец! Но отказываться от назначенной дани теперь нельзя, некрасиво…

      Святослав злился сам на себя, чего бы сначала не завести осторожно разговор о возможной женитьбе? Но потом подумал, что епископ прав, негоже так-то. Оставалось уговорить Марию Петриловну жить невенчанной. А что, если уж так люб, то потерпит, а там, может, и епископа уговорить удастся или придумать что другое…

      Но не на ту напал, почувствовав, что возможность стать княгиней под вопросом, Мария Петриловна решилась на отчаянный шаг. Вокруг действительно уже шептались, да и сама понимала, что в наложницах у князя долго не продержишься, горячих да ловких во всяком городе пруд пруди. Тихонько попросила Святослава прийти ввечеру.

      Тот поспешил, однако предчувствуя непростой разговор. Святослав, как все мужчины, боялся женских слез и что сказать, просто не знал. Но вдова встретила его спокойно, сказала, что попрощаться хочет.

      – Чего это? Али плохо тебе у меня в тереме?

      – Хорошо, да только как могу дольше оставаться?

      Она замолчала, ожидая, что скажет, а Святослав просто не знал, с чего начать, пришлось Марии самой, все самой.

      – Мне теперь один путь – в омут головой. – Она подняла руку, останавливая его удивленное возражение. – В тяжести я, князь,