Злая Москва. От Юрия Долгорукого до Батыева нашествия (сборник). Наталья Павлищева

украденное сполна, хотя ты сама виновата, что ротозейством занималась. И столько же дам тем, кто мне воришку приведет.

      Народ ахнул, а Юрий чуть с хитрецой добавил:

      – Украденное сам с воришки возьму. А тебе велю сходить к попу, покаяться во лжи.

      Последнее было сказано уже совсем тихо, только для торговки. Баба заволновалась:

      – Княже, вот, нашла часть денег-то. Прости уж, вполовину меньше украл, получается.

      – Угу, – кивнул князь, спокойно принимая куны обратно.

      Воришку привели мальцы в тот же день, но Юрию было некогда, уезжал по округе, отмахнулся от такой мелочи. Куны у вора были не все, потому мальцы получили куда меньше, чем должны бы, им и так хватило на сласти, но осадок остался нехороший, ведь ждали обещанного… Юрий об этом и не вспомнил бы, да Шимонович напомнил:

      – Неверно думаешь, Гюрги. Запомни: твои люди должны безоговорочно верить твоим угрозам и обещаниям. Не знаешь, как поступить, лучше смолчи, а сказал слово – выполняй. Обещал наказать – наказывай, обещал помочь – помоги, чего бы это тебе ни стоило или как бы ни было жаль. Если станешь говорить одно, а делать другое, все слова втуне проходить будут.

      – Да это я понимаю…

      – Нет, не понимаешь! – вдруг загремел Георгий Шимонович. Гюрги даже глаза на наставника вскинул удивленно, чего это он? – Кто обещал наградить за поимку вора?

      – Ну, я…

      – Ты князь! Обещал и забыл! Как тебе дружина верить после того должна?

      – Я дружину не обижаю и всегда выполняю, что говорю. А тут мелочь какая-то, да и привели воришку мальцы…

      – Вот то-то и оно. Ты мальцов обманул, а у них сородичи есть, в малом обманул, а до большого дойдет, вспомнят и не поверят. Или скажут, что ты только дружину и бережешь. Но одной дружиной, Гюрги, жив не будешь, прошли те времена, когда можно было жить одними походами и новой данью, ныне вокруг уже либо сородичи, либо те, кто просто так данником не станет.

      – Ну и где тогда дань брать? – Гюрги очень хотелось посоветоваться, что теперь делать с мальчишками, но он не знал как и потому перевел разговор на данников.

      Шимонович не глуп, все понял, но разговор поддержал, такой тоже полезен.

      – Настали времена, Гюрги, что дань уже только со своих брать можно. А для того нужно, чтобы были эти свои и чтобы у них было что брать.

      – Ха! Видел я, как эти свои живут. Когда сюда ехали, зашли с отцом в одну халупу, насмотрелся. У них, кроме вшей, и взять нечего. Грязь, скотина прямо в избе вместе с хозяевами, нищета. Отец дал гривну в помощь, да только всех гривнами не озолотишь, самому где взять?

      Тысяцкий слышал об этом случае от самого Мономаха, согласно кивнул:

      – Вот это ты верно сказал, нечего у них брать. А надо, чтобы было!

      – Как их заставишь работать?

      – Заставишь? Никак! Станешь давить да обирать, сбегут подальше – и весь разговор. От половцев ушли, и от своих бояр да князей уйдут, а не получится, так вон в ушкуйники подадутся или станут купцов на пеших дорогах