Кукловод. Ланиус Андрей

лишнего в тот вечер. Он гладил свою кошку!

      Умница, она поняла!

      Однако теперь надо было срочно вводить в разговор другие имена, чтобы Кителю не втемяшился в башку мой Мамалыгин. Цитата из Штирлица о том, что запоминается именно последняя фраза, имела широкое хождение уже тогда.

      – Кошку? Хороша кошка! – Я сделал вид, что потихоньку прихожу в ярость. – Ну, ладно. А Олег? Что вы гладили вместе с Олегом? Твои трусики?

      Алина тоже не стала отмалчиваться. Мы весьма натурально разыграли сцену бурной ссоры влюбленных, при этом я разразился такими неистовыми проклятиями в адрес мифического соперника, что всякий наблюдавший за нами должен был начисто забыть про какого-то там старикашку Мамалыгина, любителя женских коленок.

      Наконец я подал Алине знак, что пора заканчивать комедию.

      Последовала финальная сцена примирения.

      А следом и зритель пожаловал, правда, в единственном числе. Китель – собственной персоной – посетил нашу темницу, превратившуюся на время в театр, чтобы засвидетельствовать свое восхищение нашими талантами.

      – Ну, голуби, столковались? – Судя по его масленой роже, он наблюдал за спектаклем с самого начала.

      – Вашими молитвами, – буркнул я.

      Алина напряженно затихла.

      * 

      Я спрашиваю: ты готов? – Он ткнул в меня коря

      вым пальцем.

      * 

      К сожалению, нет! – отрезал я. – Поле совсем сла

      бое. Я даже не чувствую характерного покалывания в ладонях

      , а это наивернейший признак.

      Он недовольно поморщился:

      – Так какого рожна тебе еще надо?! Я выполнил все твои пожелания, все до одного. А ты юлишь и юлишь, как та вошь. Последний раз спрашиваю: чего еще не хватает? Подумай хорошенько, прежде чем ответить, потому что я больше не потерплю никакой волынки!

      Потакать его раздражению не стоило, и я кратко резюмировал:

      – Алина, как моя ассистентка, пережила сильный стресс, и это не дает ей сосредоточиться. Вините своих олухов во главе с придурковатым Максом. Этот хам серьезно порушил ее психологическую гармонию…

      * 

      В общем, так! – перебил Китель. – Завтра —

      крайний срок. Или мы завтра едем к нужному человеку

      или… сам понимаешь. Никаких твоих объяснений я слушать

      больше не намерен. Что-то здесь жареным запахло. А я

      рисковать не хочу. Я рискую там, где владею ситуацией.

      * 

      В данном случае вы не рискуете ничем, – возразил я. – Абсолютно. Рискую я. И мне хотелось бы свести этот

      риск до минимума. Только и всего.

      Китель прищурил левый глаз:

      – Итак, твое последнее слово.

      Он снова загнал меня в угол! Я-то предполагал, что эту ночь мы проведем вдвоем с Алиной и в любовной кутерьме я успею шепнуть ей на ушко еще несколько нужных слов, в том числе номер квартиры Мамалыгина. Я не сомневался, что выторгую себе – якобы для поправки здоровья – еще хотя бы два-три дня. Но Китель, по сути, ставил мне ультиматум. Мои шансы резко понижались.

      – Ладно, завтра так завтра, – вздохнув, согласился