200 женихов и 1 свадьба. Екатерина Романова

ответ – судорожный вздох, словно меня обвинили в постыдной болезни.

      – Грешна, – покаялась двери.

      – Мне кажется, она всеми силами пытается привлечь к себе внимание! – вставила свои пять копеек незнакомая мадам.

      – Тебе бы такую славу, милочка! – пробурчала, закатывая глаза.

      – А я думаю, выбирает жениха побогаче! Думаешь, покойный виконт умер своей смертью?

      Тридцатый – плотник, сорок восьмой – кузнец, девяносто девятый – вообще бездомный. Один богаче другого!

      Хотела применить простецкое заклятье икоты, даже настроила первичную матрицу, но услышала голос:

      – Я бы не советовал!

      Взвизгнула и обернулась под истеричный хохот Моры.

      Стоило осмотреться, когда вошла. Владелец просторного кабинета сидел бесшумно, ничем себя не выдал, я и не заподозрила ничего. Высокий, широкоплечий, с военной выправкой, как у Самюэля, с такой же усталостью на приятном лице. Потери оставляют след. Они рисуют едва заметными штрихами в области глаз и губ, опускают плечи, лишают взгляд блеска. Незнакомец небрежно откинул со лба темные волосы. В карих глазах – осуждение с примесью любопытства, губы плотно сжаты. Кажется, я ему не нравлюсь. Кажется, это взаимно.

      – Какая бестактность! – нашлась, наконец. Расправила плечи, вздернула подбородок и поправила платье.

      – Не помню, чтобы приглашал вас.

      Сникла.

      – Вы правы.

      Хотела откланяться, но взгляд зацепился за портрет графа. Мора снова захихикала и, подгадив вдоволь, исчезла.

      Перевела взгляд на незнакомца, снова на портрет, опять на незнакомца. Зрелище не такое удручающее, как я полагала. Да, определенно пошел в матушку.

      Я беспомощно протянула:

      – Ну, нет…

      – Ну, да, – разбил надежды сэр Ортингтон. – «Леди Игида», стоит полагать?

      Прокашлялась, степенно кивнула и представилась.

      – Леди Джулия Ортингтон.

      Милая улыбка, руку можно не подавать, если мужчина сидит, а ты в перчатках. Вообще, по этикету ему бы следовало подняться, но сэр Ортингтон красноречиво показал, где он этот этикет видел. Ради меня он и задницы от стула не оторвет, ведь там у него правила хорошего тона.

      – Порочное пятно в нашей родословной. Наслышан, – мужчина небрежно отшвырнул газету со мной на обложке и поджал губы. Его презрительный взгляд блуждал по мне, словно выискивая те самые пятна. – Напомните, кто ваш отец?

      Ладно. Дама я не гордая. Передо мной возможный билет домой. Воспользуюсь, сомну и выкину.

      Я осмотрела кабинет будущего графа, пытаясь составить о нем представление: высокомерен, обижен жизнью и вымещает это на других, а в остальном – темная лошадка. Загадок в нем больше, чем звезд на небе. Кабинет просторный, но без излишеств. Украшения, портреты родственников, статуэтки любимых собачек – ничего такого. Портрет графа, как портрет президента, «маст хав» в кабинете любого чиновника. Вряд ли они с отцом близки. Шкаф уставлен обычными книгами –