Утомлённые карантином. Евгений Хохряков

рейдик?

      – По злачным местам? – деловито спросило Лицо.

      – По каким таким злачным? – оторопел Начальник. – Мне докладывали, что у нас калёным железом выжгли все эти места.

      Ответственное Лицо напряглось – как оно могло забыть, что само придумало такую справку.

      – Это я по привычке! – среагировало Лицо. – Народ всё никак не привыкнет, что теперь легко стало дышать без этих мест. А я, что я, я часть того народа. Вот, оговорился!

      – Оговорился он! – нахмурил брови Начальник. – Ладно, не мельтеши. Труби большой сбор. Через час выходим!

      Начальник с утра бывал по-отечески добр. Поэтому все ответственные и полуответственные, а так же и вовсе безответственные лица старались свои бумаги подписывать именно с утра.

      Примерно через два часа комиссия была готова к выходу. Все, ну, или почти все, успели предупредить своих низовых коллег о грядущей неожиданной проверке. Так, на всякий случай. Мало ли?

      С криком простуженной чайки, кавалькада проверяющих ринулась по улицам. Это было внушительное зрелище – почти двадцать машин, выстроенных строго по статусу, включили свои сирены, ревуны, проблесковые ведёрки и стробподфарники. Редкие прохожие заметались по тротуарам, впечатлённые таким зрелищем.

      – Так не пойдёт! – подумал вдруг Начальник. – Мы так все безобразия распугаем.

      И приказал отменить автопробег и перейти на пеший ход.

      Комиссия послушно двинулась вперёд клином, ведомая чувством долга. Машины почтительно двигались за своими хозяевами.

      – Праздник какой? – спрашивали друг друга прохожие, ошарашенные таким многолюдством. – Что за демонстрация?

      Иные некоторые пытались пристроиться в хвост когорте чиновников, разворачивая на ходу флаги и знамёна, которые запасливо носили за пазухой последние двадцать лет.

      Кто-то, в конце колонны, затянул хриплым голосом давно не певшего человека:

      Весь мир насилья мы разрушим,

      До основанья, а затем,

      Мы свой, мы новый мир построим…

      На перекрёстке в массивное тело комиссии влилась комиссия поменьше – из города, во главе которой весело вышагивал начальник с маленькой буквы.

      Шествие разрасталось. К нему примыкали комиссии округов, управляющие компании, многочисленные общественные организации. Флагов и знамён становилось всё больше. Появились даже транспаранты. А кто-то случайно растянул даже уличную перетяжку, которую заботливо спёр для дачных нужд, но душевный порыв не дал свершиться злодеянию. И теперь над толпой реял призыв «Для мужчины лучше нет!». Массы глазевших трудящихся тут же придумали соответствующее направление мысли сему лозунгу.

      Первое безобразие не заставило себя долго ждать. Это была обычная яма посреди улицы. Таких ям в городе было примерно столько же, сколько в Берлине после его штурма. Но, как обычно, ловкие водители больших и малых начальников умели так водить персональные машины, что их пассажиры даже не подозревали о ямах и воронках, а так же иных трещинах в земной коре.

      – Безобразие! –