Сапфировые волны Мироздания. Александра Миллер

художник, непризнанный доселе мировой общественностью сегодня примкнул к этим счастливчикам! Гип-гип ура!

      – Ливер! Ты что такой радостный? Случилось чего? – окликнул художника потрёпанный мужчина, выглядывавший из-за угла магазина. Он околачивался здесь большую часть своего времени, либо выжидая знакомых, либо надеясь на случайное знакомство. Некоторые старались «не замечать» его, а кто-то охотно вступал с ним в разговор и даже, случалось, подносили.

      Окликнувший художника мужчина, который без всякого сомнения выглядел типичным забулдыгой, таковым, собственно говоря, не являлся. Несколько лет назад его скульптуры покупали богатеи для своих миллиардных поместий. Толстые ангелочки с тугими кудряшками и маленькими крылышками, обнажённые, грудастые, с крутыми бёдрами девы, державшие в тонких изящных руках арфы и амфоры, а также прочий незамысловатый гипсовый кич. Скульптору щедро платили, от заказов отбоя не было и ему казалось, что так будет вечно. Но мода на дев и упитанных мальчиков как-то внезапно прошла и заказов не стало. Скульптор растерялся. За последние двадцать с лишним лет он ваял только эти, однотипные скульптуры. Не задумываясь ни на минуту о том, что нужно развиваться, идти дальше в своём ремесле; он забыл, что такое профессиональный азарт, творческий непокой и стремление раскрывать неизвестные грани своего таланта. Последним, что он произвёл на свет, была гипсовая семья безыскусных, глуповато улыбающихся гномиков для детского уголка в саду какого-то миллионера с Новорижского шоссе. Больше заказов не было, денег, соответственно, тоже и скульптор перебивался случайными, не относящимися, в подавляющем большинстве к его творческой профессии, заработками.

      Ливерий Поликарпович хотел было пробежать мимо, ведь у него сейчас начиналась новая, полная успеха и достатка жизнь, в которой не было места его прежним знакомым-неудачникам. Однако, ему так непреодолимо-мучительно захотелось выплеснуть переполнявшие его чувства, что он не удержался.

      – Приветствую тебя, дружище! Новую жизнь начинаю! Жизнь, достойную моего таланта.

      Художник сиял, как бриллиант в тиаре английской королевы.

      – Ааа, – понимающе протянул скульптор, хотя ничего не понял, зато вмиг уловил, что у художника появились деньги.

      Деньги он чувствовал издалека и задолго, как акула кровь. Не зря он сегодня всю ночь не спал, ой, не зря! Тянуло его в это место и в это время! Кроме такой экстрасенсорики на деньги, у него был ещё один замечательный навык – незаметно заставить человека легко и с превеликим удовольствием расстаться с этими самыми деньгами.

      – Это правильно, Ливерий! – скульптор молниеносно сменил тактику, – Ты, как никто другой достоин и признания, и денег, и счастья. Здесь, на Масловке, о тебе все и всегда отзывались с уважением. «Гений» говорят. Да… Так и говорят!

      Художник сходил с ума от такой лести. Она его завораживала, пленила, делала наивным и глупым. Вот и сейчас, заглянув как хищник своей безвольной жертве в те самые бесконечно-зелёные