Слепой. Повелитель бурь. Андрей Воронин

совершенно терялись в дыму. Машины медленно крались по окутанным удушливым туманом улицам, буравя дымную мглу размытыми огнями включенных фар, редкие пешеходы передвигались едва ли не перебежками, торопясь поскорее оказаться в наглухо закупоренном помещении. Несмотря на жару, Глебу не удалось увидеть ни одной открытой форточки.

      – Давно такого не было, – повторил он услышанную в самолете фразу.

      – Конец света, – согласился генерал. – Вчера один полковник рассказывал: приехал к нему родственник из глубинки и по привычке полез в метро. Заходит, а там никого. Час пик, а в метро пусто, но при этом все открыто, свет горит, цифры на табло мигают – словом, все как положено, только людей нет, пропали куда-то. Стоит бедняга на перроне и не может сообразить, что это за петрушка такая. Потом видит: бежит по перрону мужик и крестится, крестится… Что, думает, за ерунда, куда все подевались? И вдруг чувствует, что дышать-то ему нечем! Насилу выбрался…

      – Угарный газ тяжелее воздуха, – сказал Глеб. – А система вентиляции в метро древняя, установленная еще при Иосифе Виссарионовиче. Ничего удивительного. В общем-то, зная элементарные законы физики, этого можно было ожидать.

      – Физики! – сердито передразнил генерал. – Вот ты, к примеру, много думаешь о законах физики, когда спускаешься в метро?

      – Да, – согласился Глеб. – Обычно думаешь о том, как бы поскорее добраться до места. А в родной метрополитен москвичи верят сильнее, чем в Господа Бога. И уж наверняка сильнее, чем в какую-то там физику. Представляю, как они были удивлены, когда метро превратилось в душегубку. Жертв много?

      – Не без того, – неохотно сказал Потапчук. – Естественно, о них нигде не сообщалось.

      – Естественно, – кивнул Глеб и вернулся на диван. Ему хотелось закурить, но он решил не дразнить генерала.

      – Ты знаешь, – после непродолжительной паузы сказал Потапчук, – наши аналитики кое-что подсчитали… Это по поводу погоды.

      – Вот уж никогда бы не подумал, что ваше управление станет интересоваться метеорологией! – удивленно воскликнул Глеб.

      – Представь себе, я тоже. Честно говоря, ознакомившись с отчетом аналитического отдела, я решил, что это, как говорится, горе от ума. Совсем, думаю, крыша поехала у моих яйцеголовых, пора их на курорт отправлять – всем отделом, со строевой песней.

      – Ну, это, положим, давно пора, – сказал Глеб и все-таки закурил. Он чувствовал, что генерал вот-вот скажет что-то интересное, и боялся его спугнуть. Поэтому он даже не стал ничего говорить, когда Федор Филиппович, будто невзначай, сунул в зубы сигарету и потянулся к нему за огоньком, а просто чиркнул зажигалкой. – Кому я всю жизнь завидовал, так это аналитикам. Сиди себе в теплом, сухом, хорошо проветриваемом помещении, ковыряй в ухе, нажимай одним пальцем на клавиши и устанавливай взаимосвязи между нашествием полевых мышей в колхозе «Последний путь Ильича» и провалом нашей агентурной сети в Южной Африке. Но погода… Они что, ухитрились путем анализа количества