Пиррова победа. Роман. Часть 1. Василий Варга

показал на длинную деревянную скамейку, установленную напротив стола, где могли разместиться четыре человека.

      – Мы, значит, по такому делу, – начал горбун, слегка заикаясь и садясь на краешек скамейки. – Мы с преседателем решили…

      – Точно, точно, мы решили, – подтвердил Сойма, председатель сельсовета.

      – Подожди, не перебивай, когда я говорю, – с обидой в голосе сказал горбун. – Мы, значит, решили и пришли посоветоваться, и если вы не будете озражать, то мы предлагаем, значит, – что мы предлагаем? – он повернулся к Илье. – А, вспомнил. Мы предлагаем итить в народ, разъяснять политику партии в отношении новой жизни, чтобы, значит, ликвидировать вчерашний наш с вами, товарищ капитан, не совсем удачный поход, в ожидании дружеской встречи населения с флагами и транспарантами. Народ просто не знает, кто такие представители советской власти… мы… не то, чтобы совсем уж такие бестолковые, мы скорее малоопытные и держать речь перед народом стесняемся. А еще скажешь не так, люди испугаются, разбегутся, глядишь, пользы никакой. Так, может, и вам вместе с нами пойтить в народ, вы речисты, за словом в карман не лезете, вы хороший олатор. Как Ленин.

      – А куда идти? Где народ?

      – Куда идти? К церкви – вот куда итить. Народ валом валит на улицу опосля службы: агитируй, сколько душечке твоей угодно. А то и в церковь можно наведаться. С автоматом. Батюшку в угол, а сами – на амвон проповедь держать. Это не то, что в кабинете сидеть, как наседка на яйцах. Тут нет ничего страшного. Правду можно вещать в каком угодно месте, хоть в церкви с амвона, хоть на кладбище: правда, она везде, правда.

      – Я не поп и с амвона произносить речь не собираюсь. Вы лучше соберите народ в клубе, вот там я согласен держать речь хоть с вечера до утра. Там трибуна, сцена, а в глубине сцены портрет Иосифа Виссарионовича, который вдохновляет оратора. А теперь представьте себе: поп в углу стоит, ревет, а я речь держу, стоя на амвоне, и моя речь обращена к слуху озлобленных верующих граждан. Какой эффект? Какой результат? Такой, как был вчера. Так что, придумайте, что—нибудь другое. – Капитан широко и победно улыбнулся, постучал пальцами по крышке стола, накрытого красным сатином.

      – Тады продиктуйте нам речь, а мы ее выучим и произнесем… опосля службы, на улице, когда народ вывалит из церкви и начнет разговоры разговаривать, – не отступал горбун.

      – Это можно, – согласился капитан. – Только… обстановки в корне изменилась. Принято решение воздействовать на крестьянские умы при помощи непосильного налога, наши враги сказали бы так: надо задушить крестьян непосильным налогом. Тогда они начнут проситься в светлое будущее сами: откажутся от земли, организуют коллективное хозяйство, то бишь колхоз, и заживут в коммунистическом раю. В этом свете и надо разъяснять политику партии.

      Небольшая церквушка, построенная еще в шестнадцатом веке, была любимым местом прихожан.

      Обычно, после окончания богослужения, народ вываливал за церковную ограду, чтобы постоять,