Смерть никто не считает. Александр Анатольевич Лепещенко

Читать онлайн.



Скачать книгу

вмешался в разговор друзей Широкорад.

      – Я в курсе, Сань… А ты что опоздал?

      – Да, так… С Метальниковым нужно было кое-что обсудить…

      – Постой… Поздравительную речь обсуждали?

      – Вадик, да ты ясновидящий…

      Развить мысль Широкорад не успел – ржавый голос старпома вернул к главному.

      – Товарищи подводники, – скрежетал Пороховщиков, – сегодня нашему командиру – тридцать восемь! Всю жизнь на флоте – так, наверное, сказать нельзя. И всё же… Пятнадцать лет после училища. И все годы – на лодке одного и того же проекта, 667-го, Сергея Никитича Ковалёва, в одной и той же флотилии и одной и той же дивизии. В должности командира группы – два года, штурмана – три, помощника – два, старпома – три, командира – пять. А всего – двенадцать боевых служб…

      Пороховщиков говорил недолго, но всё самое важное выразил: и о чести, являющейся «единственным законом мужчины», и об офицере, который «есть образ Родины для солдата на поле боя», и о тайне солдата, заключающейся в том, что «в его характере, в его природе и замысле стушеваться, предоставить высшую волю другим, себе оставить исполнение, существование в тени, в безымянности…»

      Следом выступал Базель. Он – баял. Напустив на себя знатный вид, так растянул поздравительную речь, что Радонов едва выдюжил. А потом ещё и сетовал друзьям, что после базелевского выступления он совершенно потерянный и слепой – «без политической души». В итоге же расхохотался и заявил Широкораду с Первоиванушкиным:

      – А я догадываюсь, отчего замполит так разошёлся… Радость у него! Ну, а что? Купил, к примеру, билет «Спортлото» и выиграл безбожно много денег…

      Сам же Радонов пожелал командиру того, чего желал в подобных случаях всем членам экипажа, а именно – «сибирского здоровья и кавказского долголетия».

      Добавил к поздравительной низке свою речь и заместитель парторга Широкорад. Говорил горячо. Говорил и о командире, чьи «идеалы однообразны и постоянны», и о смысле жизни, который «не может быть большим или маленьким – он непременно сочетается с вселенским и всемирным процессом и изменяет его в свою особую сторону, – вот это изменение и есть смысл жизни…»

      Подводники потом между собой речь Широкорада признали лучшей. И вот, после командирского алаверды, наступил черёд кока. Огромное блюдо с цыплёнком табака было внесено в кают-компанию с таким артистизмом, что все взгляды невольно приковались к Борейко. Уж он попотчевал экипаж! Икрой красной, грибками с чабрецом, грибками со смородинным листом, мясными рулетами и биточками, паштетами и вкуснейшей пастой. А ещё караваями, гречаниками и пампушками. В общем, был в ударе.

      – Восхитительно, жизнью замполита клянусь, – рычал Радонов, – восхитительно! Не угодно ли вам тоже проглотить ложечку, побратемщики?

      И побратемщики не отказывались.

      Первоиванушкин хлопал по плечу Широкорада, а тот смеялся в густые чёрные усы.

      – Я готов, – веселил друзей Вадим Сергеевич, – кушать вместо четырёх пять раз в день, чтобы вдосталь насладиться поварским искусством