Мастер по интиму. Виктор Улин

в приемной, пока освободится директор – знакомая Рубена.

      У той находился какой-то предприниматель, пришедший в поиске работников для вновь открытого заведения. Видимо, он тоже был знакомым, потому что сидел долго, а когда выходил, из открытой двери хлынул запах кофе.

      На пороге мужчина в немецких сапогах и красном пуховике от «Финфлэр» за сорок тысяч задержался, добавил что-то еще. Из глубины директорского кабинета раздался хорошо поставленный голос:

      – Мы обо всем договорились! Я направлю вам выпускников с ближайшего потока, но имейте в виду, что вы будете иметь дело с отбросами общества!

      Утверждение шло на грани брани, но я не мог с ним не согласиться.

      Нынешние парикмахерши в самом деле являлись отбросами общества. Они представляли характерный для наших времен тип женщин, когда работы по специальности не найти, сетевой маркетинг надоел, а неквалифицированные места заняты. Подобным оставалось лишь одно: двухнедельные курсы, удостоверение мастера низшего разряда и убогая парикмахерская в нескольких кварталах от дома.

      Они именовались «мастерами-универсалами».

      Квалификация означала способность обслуживать и женщин и мужчин. На самом деле универсальность такого мастера заключалась в том, что он стрижет и тех и других одинаково плохо.

      Такими были мои нынешние коллеги, включая Валентину, сохранявшую положение старшей. Все они когда-то где-то кое-как отучились, но мастерами не являлись.

      В салоне профессионалом был только я.

      Валентина, Алина и Зоя работали по минимальному уровню: подравнивали, подстригали, красили, укладывали. Но настоящие произведения парикмахерского искусства – выпускные и свадебные прически стоимостью в несколько тысяч рублей – умел делать только я.

      Это было известно всему району, ко мне шла запись и я зарабатывал достаточно.

      Если женщины обсуждали варианты уйти из «Нефертити» и заняться торговлей цветами или похоронными принадлежностями, то я не собирался ничего менять в своей жизни. На дне общего упадка я оставался человеком.

      В первый период работы я не обращал внимания на коллег: весь день был занят неиссякающими клиентами.

      После возвращения из Москвы у меня появилась масса свободного времени, поскольку дорогие прически все-таки не шли потоком, и я пригляделся к женщинам, с которыми делил часть своей жизни.

      Ни одна из них не могла назваться дурой. У каждой имелась определенная житейская хватка.

      Например, Зоя время от времени угощала всех дармовым коньяком. Он в самом деле доставался даром, для этого была разработана процедура. Зоя покупала коньяк к каком-нибудь магазине, оставляла его дома и шла в супермаркет «Пятерочка», где продавался точно такой же. После какого-то московского теракта там ликвидировали камеры хранения, а систему упаковки сумок – как в «Перекрестке» – не внедрили. Улучив момент, она брала коньяк с полки, а на выходе предъявляла кассиру чек из другого магазина. Несмотря на простоту операции и камеры слежения во всех отделах, Зою ни