Женька. Анна Богачева

чтобы уходить, но Клаудия остановила его. Она быстрым шагом поднялась на второй этаж, где находилась их с Аурелем спальня, и через несколько минут спустилась вниз с маленьким кожаным мешочком в руках. Мешочек был стянут кожаной тесемкой, такой длины, чтобы его можно было свободно носить на шее. «От сглаза и от соблазнов, от злых сил, подстерегающих нас в пути. Носи, не снимай», – сказала она, надевая амулет на шею мужу, и глаза ее заблестели.

      Глава 7

      «Давай встретимся. Я закажу столик в кафе. Посидим вдвоем. Ты и я»

      Это был Эдик. У него сегодня День рождения. Я поздравила его утром. И вот теперь он хотел отметить это событие со мной.

      «И чем же тебя порадовать при встрече?» – спросила я.

      «Что-нибудь символическое», – ответил Эдик.

      «Может что-то особенное? – настаивала я.

      «Особенное? Может быть, поцелуй?!=))

      Мой друг Эдик. Это была не просто шутка. Даже совсем не шутка. Черт дернул меня за язык. Каков вопрос, таков и ответ. Вот теперь думай, как выкручиваться из этой ситуации.

      К тому же, совершенно нет времени. Эта замотанность. Дела-дела. Я подумала: «Ну как я поеду? Он начнет ко мне клеиться, а я не люблю, когда ко мне клеятся друзья». И я не поехала в кафе. Это было жестоко. Наверное, он ждал. Сидел один за пустым столиком и поглядывал на часы. Потом встал и ушел…

      Я не люблю это воспоминание.

      Глава 8

      Ольга, прикрывшись пестрым покрывалом, сидела в кровати. Бени стоял к ней спиной, застегивая брюки. Если бы он не был хозяином здесь, он был бы прекрасным любовником. А так между ними неотступно стояли ее страх потерять работу и его неограниченная власть над этим домом, вместе с ней и со всеми его стариками, старухами, запахом старческих слез, блеском паутины, бывшей когда-то старушечьими волосами, забытыми в пропитанных стонами затхлых углах.

      Она вздохнула, поправила бретельки маечки и стала ждать окончания свидания, которое завершилось, как и все остальные.

      – Уже поздно, – сказал Бени, – Я пошел. Ты работаешь завтра?

      – Вечером, с Рукией, – ответила она, старательно складывая слова чужого языка.

      – Ну, и хорошо. Увидимся. Бай, – и он растворился в ночи.

      «Будто бы и не было его. Козел, – разозлилась Ольга. Ярость вдруг ударила в голову, – Сделал свое дело, и – бай. К Рукие даже не пытаешься подступиться, дерьмо. Боишься. Только попробуй – сразу – чик – все твое хозяйство под корень. Хорошо, если живым тебя оставят ее арабские братья. Они умеют постоять за своих женщин. Да и за себя тоже. Это только наши мужики сопли жуют, пока их баб, за ими же заработанную копейку, всякие придурки трахают».

             Рукия была санитаркой в этом пропахшем старостью гареме, где безраздельно царствовал сорокапятилетний восточного вида мужчина. Ее, единственную изо всего обслуживающего персонала, Бени держал не за то, что она была женщиной, а потому что она работала, и много работа здесь. Двор с зеленой травой, вымощенные разноцветным камнем дорожки,