Красный, белый и королевский синий. Кейси Маккуистон

странное, думает Алекс, что Генри прав.

      Он продолжает узнавать о Генри такие вещи, о которых прежде не знал. Такие его качества, как решимость, интеллект, забота о других людях, приводят Алекса в полное замешательство. Он всегда интуитивно знал, как вытянуть из политика все его секреты, когда у Захры начиналось никотиновое голодание, или какой взгляд послать Норе, чтобы запустить сплетни. В людях он разбирается, это точно.

      Алекс не в восторге, что какой-то выродок благородных кровей сломал его налаженную систему, однако он предпочел бы насладиться этим поединком.

      Он лежит, выжидая и прислушиваясь к шарканью ног за дверью. Так проходит несколько минут.

      – Так что, – делает Алекс попытку, – «Звездные войны»?

      Не подразумевая ничего обидного, он, по привычке, задает вопрос обличительным тоном.

      – Да, Алекс, – язвительно отвечает Генри, – веришь ты в это или нет, но королевские дети проводят детство не только на званых чаепитиях.

      – Я полагал, что это были в основном уроки правильной осанки и игра в поло.

      Генри выдерживает крайне печальную паузу.

      – Без этого не обошлось.

      – Так ты разбираешься в поп-культуре, но делаешь вид, что это не так, – подытоживает Алекс. – Либо тебе не позволено говорить об этом потому, что это недостойно члена королевской семьи, либо ты предпочитаешь не распространяться об этом, чтобы люди не знали о твоей культурной образованности. Так в чем именно дело?

      – У нас что, сеанс психотерапии? – спрашивает Генри. – Не думаю, что королевским гостям это позволено.

      – Я просто пытаюсь понять, почему ты так энергично строишь из себя того, кем не являешься, учитывая слова, которые ты сказал той маленькой девочке про то, что величие – это честность с самим собой.

      – Не понимаю, о чем ты. Даже если я так и сказал, это тебя не касается, – натянуто отвечает Генри.

      – Да ну? Потому что я точно помню, что обязан притворяться твоим лучшим другом. Не знаю, думал ли ты об этом, но одними выходными все не ограничится, – говорит Алекс и чувствует, как принц напрягся. – Если после этой встречи нас больше не увидят вместе, люди поймут, что их водили за нос. Нравится тебе это или нет, но мы в одной упряжке, поэтому я имею полное право знать о тебе то, что может в конечном итоге вскрыться и вылезти мне боком.

      – Почему бы нам не начать… – говорит Генри, поворачиваясь к Алексу и оказываясь к нему так близко, что тот четко видит очертания выразительного королевского носа, – с того, что ты объяснишь мне, за что так сильно меня ненавидишь?

      – Ты действительно хочешь это знать?

      – Думаю, да.

      Алекс скрещивает руки на груди, но, осознав, что повторил движение за Генри, тут же их расцепляет.

      – Ты и правда не помнишь, что вел себя как полный придурок на тех Олимпийских играх?

      Алекс отлично все помнит. Ему восемнадцать. Вместе с Норой и Джун их отправили на летние Олимпийские игры в Рио – целые выходные позирования перед фотографами и рекламы «следующего поколения в глобальном сотрудничестве».