Свет между нами. Эмма Скотт

и моим фанатам, которые поддерживали меня, как могли. Спасибо, что не жалели своего времени, распространяли информацию о моих книгах и помогали мне держаться на плаву, хотя порой мне казалось, что я вот-вот утону. Спасибо, спасибо, спасибо!

      Эта история – художественный вымысел. Все имена, персонажи, места и события либо являются плодом авторского воображения, либо использованы в художественной манере. Любые совпадения с подлинными событиями и реальными личностями, как ныне живущими, так и покойными, совершенно случайны. Ради этой истории я позволила себе немного лишнего: в том, что касается конкретного банкетного зала в общеизвестном месте. Во всем остальном я постаралась изобразить Нью-Йорк настолько реалистично, насколько он хранится в моих воспоминаниях. Хотя, чтобы показать этот город во всей его уникальной красоте, требуется писательский талант куда лучше моего.

      Посвящается

      Эрин Томассон Кэннон, без поддержки, дружбы и советов которой в бесчисленные трудные часы эта книга, наверное, так бы и осталась пылиться на жестком диске. Благодарю тебя от всего сердца!

      Предлагается к прослушиванию:

      Вольфганг Амадей Моцарт

      «Концерт № 5 для скрипки с оркестром»

      Green Day

      Сингл «Good Riddance (Time of Your Life)»

      (Нью-Йорк) проникает в самое нутро человека: он пьянит восторгом, будоражит кровь, молодит душу и дарит ощущение вечной жизни.

Уолт Уитмен

      Быть слепым – не страшно, страшно не вынести собственной слепоты.

Джон Мильтон

      Акт I

      Адажио

      Пролог

Ной

      Я несусь на лыжах по склону Гранд Кулуар в Куршевеле, во Франции. По щекам хлещет ледяной ветер. Я скольжу зигзагом, петляя между выступами острых камней, взметая снег, все быстрее, все ниже, почти вертикально. Сердце колотится в груди, звук дыхания под лыжной маской напоминает рев атакующего кабана. По венам бежит не кровь, а чистейший адреналин.

      Трасса изгибается вверх. Утес, но я не сворачиваю. Наклоняюсь, чтобы ускориться, и под лыжами больше нет отпоры, я лечу…

      …Я лечу, планирую. Надо мной нейлоновые паруса, и я крепко сжимаю регулировочную планку. Воздух теплый, небо отливает синевой и золотом – на Кахулуи опустились сумерки. Мой дельтаплан то ныряет вниз, то воспаряет вверх. Ветер меняется, и я лечу в его потоке, все выше и выше, пока острова подо мной не начинают казаться лужицами песка в зеленой огранке.

      Я устремляюсь вниз, затем взлетаю по дуге, почти делаю сальто. Из горла вырывается победный крик, и я мчусь ввысь, поймав воздушный поток. Я почти касаюсь солнца, как Икар, только крылья моего дельтаплана не горят. Я парю.

      Поднявшись достаточно высоко, я резко пикирую вниз. Тросовые растяжки натягиваются и лопаются, каркас ломается и на парусах рвется нейлон. Я остаюсь один на один с океаном. Струшу? Нет! Я несусь головой вниз, приготовившись взрезать руками воду. И ныряю…

      …Ныряю с крутого утеса Ла Куебрада в Акапулько, со 136-футовой высоты. У меня всего пять секунд перед тем, как волны снова отступят и прыгать станет небезопасно. От возбуждения и страха я весь словно сплошной комок нервов. Кровь бурлит в жилах; это чувство на грани оргазма, почти невыносимо. Я прыгаю вниз с победным криком, ведь я неуязвим.

      Вода спешит принять меня, и я стрелой пронзаю ее холодную зеленовато-синюю гладь. Вниз, еще ниже, туда, где в изумрудной глубине танцуют золотые песчинки. Я не останавливаюсь, даже не замедляюсь – не могу. На глубине победа над стихией начинает душить меня. Легкие горят огнем, барабанные перепонки лопаются, но я продолжаю погружение. Вода теперь темно-зеленого цвета, потом просто темного, затем черного. Я не могу вздохнуть и ничего не вижу. Ударяюсь головой о каменные зубцы, и все затмевает боль…

      Из горла вырывается крик, наверное, мой последний, и я тону в черной бездне. Но нет, я могу кричать, значит, могу и дышать. Я не под водой и не затерялся в глубине. Я лежу в своей кровати в Нью-Йорке, весь в поту, вцепившись пальцами в простыни.

      Волна облегчения накрывает меня, подобно адреналину несколько минут назад, и я открываю глаза. Мои веки уже открыты. Я уже не в черной бездне, но перед глазами по-прежнему тьма. Я ничего не вижу.

      Я слеп.

      Глава 1. Прошлое

Шарлотта

      Кит, как обычно, был нежен. Мне хотелось сказать ему, чтобы он не сдерживал себя, что все хорошо. После восьмого раза – да, я продолжала считать, – мне уже давно не было больно. «Он просто чуткий», – говорила я себе. Чуткий, но страстный, даже чересчур. Поэтому все вновь закончилось прежде, чем раскачалась я сама, и спустя несколько минут Кит уже расслабленно рухнул на меня. Он поднял голову с моего плеча, и его усталая удовлетворенная улыбка согрела мое сердце, хотя тело