Смертный бой. Триколор против свастики. Федор Вихрев

будто другого мира вообще нет. Словно провалился куда-то.

      Я был полностью уверен, что власти чего-то недоговаривают.

      – Смотри! – толкнул меня Фил.

      По первому пошел анонс вечернего праздничного концерта в поддержку российских, украинских и белорусских солдат. На экране замелькали отрывки военных песен, исполняемых попсовыми звездами, натянувшими военную форму. И если «Виагра» в камуфляжных лифчиках смотрелась еще прилично, то вот от Пенкина, Моисеева и Баскова, затянувших «Три танкиста», едва не стошнило. Причем Пенкин был почему-то в тельняшке. Пидарасы… Чтоб их параличом разбило!

      Омерзительное зрелище. Вся эта пестобратия собралась ехать в благотворительный тур по стране с целью сбора средств в Фонд обороны, Причем начинать собираются с Урала. Стоп. Фонд обороны? Это что-то новенькое… Но лучше бы олигархов тряханули, честное слово.

      – Пойдем-ка, солдатиков попинаем. Солдатское ухо – оно чуткое.

      Мы долго бродили по Ивангороду приставая то к одним группкам солдатиков, то к другим.

      – Здорово, мужики! Вятские есть?

      – Здравжла, тащ лейтенанты! Не, нету.

      – Понятно, а вы тут чего ждете?

      – Приказа!

      – Какого?

      – Да сами не знаем!

      Наконец из одной БМП высунулся чумазый мехвод.

      – Ну, я вятский, ачоа?

      Пообещав ему, что фотографии и приветы обязательно передадим родным, мы угостили бойца остатками кофе из термоса.

      Паренька звали Лешкой Глушковым. Вот-вот должен был уйти на дембель, а тут вот такая заваруха. Их часть неожиданно подняли по тревоге, потом перекинули сюда, и вот уже вторые сутки они тут торчат и ни черта не делают. Сначала говорили, что эстонцы, типа, войну объявили. Но этому никто не поверил. Они хоть и тормоза, но не до такой же степени?

      – А вообще… – Глушков хитровато прищурился, оглянулся и понизил голос: – Слухи ходят, что не с НАТОй воевать будем. А с немцами.

      – Тоже мне новость, – хмыкнул я. – Об этом еще в первый день Медвед сказал.

      – С фашистскими немцами, – почти шепнул Глушков. – Они из прошлого, трындят, появились и прут сейчас на хохлов с бульбашами. А сидим мы тут, чтобы дождаться, когда фрицы прибалтов защемят. И мы их тогда опять освободим. А там уже дело техники, – любовно пошлепал свою машинку Глушков.

      – Мда… – хмыкнул Фил, когда мы попрощались с мехводом. – Секретная информация от ФСБ, ага…

      – Блин… – ругнулся я. – Вот же идиотская секретность. По телику вовсю о немцах трындят, а до личного состава инфу не доводят. Бардак!

      – Бардак! – согласился со мной Фил.

      Потом я быстро набросал очерк «Вятские на войне» и отправил его заказным срочным письмом. Только вот думаю, что война быстрее закончится, чем письмо дойдет. А Фил пытался распечатать несколько самых удачных фоток для газеты. Сбегал в пару салонов и вернулся изумленным:

      – Представляешь, гебня твоя кровавая все ксероксы