Жорж иномирец 3. Сергей Панченко

заканчивался катапультой. Это тоже несвобода, но уже с возможностью самостоятельно от нее избавиться.

      – Это офигенная идея, Антош. – Я в восторге.

      Зациклить преступника на понятной идее, не тратить время на его убеждение и в то же время, не чувствовать себя вершителем судеб. По сути, исправление его было отдано на аутсорсинг Транзабару, преуспевшему в воспитании иномирцев.

      – А зачем нам слушать остальные варианты, если этот совершенный. – Спросила Ляля.

      – Затем, что нам самим от этого не будет никакого развития. Любое действие, особенно новое и непривычное для нас, должно оказывать благотворное влияние на развитие нашей личности. Что с того, что мы отрежем ему выход из мира, лично для меня. Я поступлю, как кран, закрывающий воду, а я не хочу, быть, как кран. Мне интересен другой вариант, который сложнее прочих, но гораздо интереснее для моего развития.

      – Эх, придется работать. – Я вздохнул и опустил плечи. – Бубни.

      Антош отхлебнул чая и занял на стуле удобную для декламаций позу.

      – Третий способ – это непосредственный контакт с преступником. Надо открыться ему, показать, что мы есть и знаем о его противоправных действиях, заодно выслушать и понять, что его привело к занятию подобным гнусным делом, и гнусное ли оно на самом деле. Как с этим продавцом, торгующим пластиковыми безделушками, нельзя судить его однозначно.

      – А если он губит людей, а мы, давая ему время одуматься, будем стоять в стороне и наблюдать? – Задала Ляля резонный вопрос. – Как тот полководец, водивший по мирам наших городских патрульных.

      – Это уже частности, от которых будет зависеть гибкость нашего подхода. За кем-то мы можем просто наблюдать, а кому-то в наших силах мешать выбирать миры, но главное, это попытаться убедить человека в том, что он на неправильном пути. Для него мы, несомненно, будем казаться авторитетными иномирцами, которые в случае чего могут поступить с ним, как угодно, но показывая ему свою доброжелательность, а не силу, мы заставим его задуматься.

      – Получается какая-то беззубая полиция нравов, а хочется иногда помахать шашкой. – В раздумьях, я почесал подбородок, затем обратился к кошке. – Как тебе?

      – Так как я самая туповатая из нашей троицы, то и выбирать между вариантами не буду. Пусть Антош делает, как придумал, а мы посмотрим, есть ли польза и можно ли вообще уговорить преступника добровольно отказаться от своих планов. Я же насквозь законопослушная девушка, которой совсем не понять, что ими руководит.

      – Да какая… что ты вообще… Ляля, ты умнее нас с Антошем. – Я полез к ней, чтобы поцеловать ее в щеку, но наткнулся на взгляд желтых глаз, в которых застыла усмешка. – Что?

      – А то, что ты так на самом деле не считаешь.

      – Просто, я боюсь тебе в этом признаться, чтобы ты не возгордилась и не умотала к какому-нибудь коту, бросив на произвол судьбы свою ручную обезьянку.

      – Фу, Жорж, какой ужас. – Ляля игриво стукнула меня кулачком в плечо.

      – Так, так, мы отвлеклись. – Перебил наши заигрывания змей. – Вы сами хотели наполнить