Жорж иномирец 3. Сергей Панченко

он вывалился в астрал.

      – Я в очередной раз убеждаюсь, что жизнь в одном мире похожа на заключение под стражу. Только по-настоящему свободные могут иметь возможность ходить между ними. Это нормально организованный естественный отбор. Достоин – получи награду, нет – живи в одном мире, как все. Есть исключения, но как говорят в моем мире, они только подтверждают правила. – Изрек я философски.

      – В моем мире говорят: кто много говорит, тому некогда вылизывать свою шерсть.

      – Я уловил аллегорию. – Я поднял руку и облизнул ее. – Так лучше?

      – Фу, не очень эстетично. – Кошка сморщила нос, показав крупные верхние клыки. – Не надо прямо так буквально понимать.

      – Сейчас Антош вернется и расскажет нам, что делать. А пока можно перекусить. Что-то запахи с того рынка вызвали у меня аппетит. – Я направился в кухню, к холодильнику.

      – Там пахло совсем несъедобно. – Произнесла мне в спину Ляля. – Сильнее всего там пахло экскрементами животных.

      – Это потому, что у тебя слабое воображение. Я же додумал дальше, стейки, отбивные, котлетки, м-м-м, сколько всего можно приготовить из них. Особенно из той коровки с добрыми глазами.

      – Прекрати, Жорж, иначе я стану вегетарианкой, а для меня это равноценно смерти.

      – Ничего, я знаю миры, где мясо выращивают, прямо на деревьях. Тебе подойдет такой вариант?

      – Возможно.

      Я открыл холодильник. В нем не было ничего из быстрых закусок, кроме приготовленного матерью холодца.

      – Будешь? – Я вынул блюдо с ним и показал кошке.

      – Да. – Ляля не стала сопротивляться блюду, приготовленному из свиных ножек.

      Ее брезгливая добросердечность длилась совсем недолго. Жалко, конечно, зверюшек, но с другой стороны, не нами были придуманы взаимоотношения, основанные на пищевой цепи. После того, как мы научились выходить из тела, видеть и понимать больше, чем могли дать его рецепторы и мозг, отношение к жизни и смерти радикально поменялись. Туловище перестало быть полноценным «я», только одной из его ипостасей. У меня почти пропал инстинкт самосохранения. Его пришлось заменять трезвым расчетом, чтобы нечаянно не погубить тело. То же самое чувствовали Ляля и Антош, и как оказалось, все жители Транзабара, испытавшие выход в астрал.

      Никто из нас не собирался помирать раньше времени, освободившись от оков бренного тела. Очарование жизни в нем было. Те же маленькие слабости, удовлетворение которых приносили удовольствие, не давали нам думать о скором избавлении от тела. Мне нравилось вдыхать аромат Лялиной шерсти. Она пахла уютом, спокойствием и домашним теплом. К тому же не мы дали себе тело и не нам было распоряжаться им. Это всё я рассуждал к тому, что тела животных, идущие на удовлетворение голода, не стоило воспринимать, как финал полноценной жизни. У всего была душа, продолжающая существовать после смерти очередного тела.

      Змей появился в дверном проеме и замер. Скупое на эмоции лицо, полыхало от вдохновения какой-то идеей.

      – Что? – Спросила Ляля в нетерпении.

      Змей