Черный кот на рояле, или В возбуждении уголовного дела отказать. Григорий Башкиров

к себе доклеивать очередную модель. Деда даже не спрашивают, поскольку пиво иначе как разбавленной мочой он не называет.

      Троица быстро одевается и направляется на выход.

      – Если меня кто-то будет искать, – обращается ко мне Леха, – скажешь, на территорию вышел.

      – Скажу, только очень долго не расслабляйтесь.

      – Да что ты, мы мигом. Туда и назад. – Уже от двери поворачивается Краснов.

      – Ну, давайте, давайте… – вслед им бормочу я и сажусь за свой стол.

      «Да, повезло сегодня, слов нет. Все вечерние планы накрылись, так сказать медным тазиком. Сейчас первым делом надо отменить все аудиенции. Так ведь не поймет, обидится. Звонить поздно, девушка она дисциплинированная и к тому же отличница – уже в институте. Дождемся вечера».

      Переключаюсь на Деда. Он разложил на столе папки с делами и пишет. Главное отличие от нас – молодых в том, что Володя никогда не запускает «писанину», такую ненавистную для нас всех. Любую свободную минуту он уделяет именно ей. Поэтому он частенько подсмеивается над нами, получившими «втык» на очередном совещании за не вовремя представленные материалы, отчеты и сообщения и, покуривая, усмехается, когда я целый день напролет не вылезаю из-за стола. В этот момент он может предложить куда-то выйти и вкусить благородных напитков за его счет. Короче – издевается. Обычно я без злобы посылаю его куда подальше. Дед улыбается и остается на рабочем месте.

      Мне надо идти в дежурку и забирать оттуда заявителя, чего именно сейчас страшно не хочется. Скорее всего, это очередной «глухарь», укрытый материал. Затем наступит пора прятанья за сейфом от назойливого заявителя, желающего узнать судьбу его дела, вздрагивания при одном только упоминании прокуратуры и т. д. Ничего не поделаешь – такова политика и правила, придуманные не нами, но которым мы, рядовые исполнители обязаны придерживаться.

      Оттягивая момент, решаю пристать с разговором к Ермолину. Авось, в процессе Дед выложит что-то умное, подскажет, наконец…

      – Саныч?

      – Чего тебе надо? – отрываясь от важного занятия, спрашивает меня Дед. Спрашивает спокойно и безразлично.

      – Да вот, хотел посоветоваться…

      – По заявителю этому?

      – Да вроде нет, с ним-то все ясно: заява, объяснение и материал под жопу. Все просто.

      – Смотри, как Галевич заговорил, – бурчит Володя и вновь приступает к письму.

      – А что делать? Ты же слышал, как по Воробью проехались?

      – А не бери в голову. Поговори с мужиком по-человечески, а там видно будет. Ведь на нем ничего не кончается. Как были «глухари», так и будут. И никуда от этого не денешься. Знаешь, с чем я иногда сравниваю нашу профессию? – Дед откладывает ручку и снимает с носа очки. – С альпинизмом! Да, с альпинизмом! Представь себя у подножья горы. Она высока и неприступна, а верхушка покрыта снегом и туманом. Чувствуешь, как у нас.

      Володя достает «Лайку» и закуривает.

      – Вот прибыл ты, к примеру, на место происшествия. Вначале ничего не ясно. А если это не установленный