Как сбежать от своего ученика?. Ким

иначе можно упасть, и вряд ли вновь смогу подняться. Холод не отпускает, наоборот с каждым мгновением он заползает всё глубже. Замечаю, что в моей руке зажат предмет. Поднимаю его повыше. Свет месяца ярко отражается от него. Это нож. И он весь в крови. В голове всплывает имя:

      –Астарт… Красивое имя, но кому оно принадлежит?

      Это не важно. На мне тоненькая куртка. Я засовываю железяку под неё, и становится ещё холоднее. Металл совсем заледенел, и надо бы выбросить эту страшную вещицу, да она может ещё пригодиться. Зачем? Не знаю. Просто. Может. Пригодиться.

      Я бреду к огню так долго, что кажется, словно это тянется вечность, но в какой-то момент, я достигаю цели. Это оказывается небольшая железная бочка, из которой выбиваются язычки огня. Рядом с ней, на деревянном ящике сидит мужчина в лохмотьях, с лицом, заросшим бородой настолько, что невидно почти ничего кроме глаз. На голове у него несколько шапочек, надеты друг на друга (должно быть так теплее). В руке он сживает помутневшую бутылку, смотрит на огонь, и время от времени подносит бутылку ко рту и делает тяжёлый, словно совсем не хотя, глоток. Я подошла непрошенным гостем к бочке. И руки поднесла поближе к огню. Только сейчас мужчина, кажется, заметил меня. Мутный как стекло бутылки, взгляд он оторвал от костра и поднял на меня. Смотрел несколько мгновений ничего не говоря, затем протянул мне грязную руку, на которую надето множество дырявых и ужасно грязных перчаток, (должно быть так теплее) и сказал:

      –Клавдий.

      Я смотрю на руку тупо, думая пожать или не стоит… но с другой стороны это его огонь, и я здесь гость. С большим трудом, возможно с отвращением, я пожала протянутую руку и прошептала таким глухим голосом, что сама удивилась:

      –Лилит…

      Рукопожатие бомжа оказалось на удивление крепким и даже, не побоюсь этого слова, приятным. От неё веет обжигающим теплом.

      –У тебя очень холодные руки, Лилит, даже трупы и те кажутся теплее. Погрейся у моего огня, не бойся, я ничего не сделаю тебе, ведь у тебя нечего взять, да и так бы я брать не стал…

      –Что это у вас? – Я указала рукой на мутную бутылку.

      –ВЕЩЬ! – Ответил бомж и протянул мне бутылку, – На ко, выпей! Поможет согреться…

      Один глоток и я скорчившись в рвотном позыве лежу в снегу. Согреться оно мне не помогло, но рот обожгло знатно. Из глаз слёзы идут, из носа сопли сплошным потоком текут.

      –Ну ты непутёвая! – Сказал Клавдий отбирая бутылку назад. – Если не умеешь пить, так зачем взяла то, надо было сразу сказать, дурёха.

      –Я же не знала, что такое пои…

      –ВЕЩЬ!

      –Да… я не знала, что там настолько крепкая ВЕЩЬ.

      Я поднялась со снега, оставив после себя грязное пятно блювотины. Клавдий привстал со своего ящика, поднял его, а под ним, на манер матрёшки оказался ещё один, да поменьше. Он поставил этот ящик рядом и хлопнув несколько раз ладонью по нему, сказал:

      –Присаживайся, гостья дорогая, я вот специально для тебя нагрел!

      И вот мы сидим вместе. Смотрим на огонь пустыми глазами. Нам обоим некуда идти. Нас обоих дома никто не ждёт… В этот момент мы ощутили