Песнь копья. Илья Крымов

с трудом вернулась обратно.

      – Что ты хочешь сказать?

      Евнух равнодушно смотрел ей в глаза.

      – Деньги, которые Эц украл, – он ведь не в мешки их рассовал и не зарыл. Анх-Амаратх поддерживает связь со множеством банков и торговых домов по всему побережью Палташского и Хамидонского морей, матушка, в том числе и с Золотым Троном. Деньги лежат на множестве счетов, они работают. Покуда Эц не смог связаться со своими поверенными в других городах побережья, я всё ещё могу распоряжаться счетами по доверенности.

      – Не может быть, чтобы он доверил тебе свою мошну, – надела образ недоверия Самшит.

      – А вы стали бы прятать деньги от сундука, в котором вы их храните, матушка? – пожал плечами Ицк. – Для него я был вещью. Вещь не обворует хозяина и избавиться от неё нетрудно.

      – И как же он оставил позади такую ценную «вещь»?

      – Он не оставил, матушка. Когда Эц уже почти сбежал, прихватив важные бумаги, один из его доверенных пришёл ко мне с кинжалом. Я зарезал его и оттащил в его же собственную келью, пока жрицы пели гимн Возрождения. Потом я спрятался и вышел лишь когда понял, что Огненные Змейки ищут Эца.

      Самшит вопросительно воззрилась на префекта.

      – Мы нашли тело евнуха Орца в его келье, матушка, – подтвердила Нтанда.

      – Понятно. И чего же ты хочешь, за то, что вернёшь храму его, храма, имущество, Ицк? Ты ведь чего-то хочешь?

      – Хочу, матушка.

      – Я могу отправить тебя в пыточную камеру немедленно, – спокойно, подражая манере самого евнуха, проронила Верховная мать, – и там ты изложишь все свои желания Змейкам. Помногу раз. А потом ещё один, последний раз, расскажешь их ашгурам.

      – У меня всего одно желание, матушка. Я хочу быть казначеем.

      – Экий наглый недомуж, – тёмные глаза Нтанды сощурились. – Одно слово, матушка…

      – Чтобы никто больше не мог приказать мне путать цифры. Чтобы я отчитывался только перед вами.

      Больше всего в тот миг Верховная мать хотела бы остаться одна. Больше, чем отдохнуть после тяжёлого путешествия и содеянного переворота Самшит хотела остаться в одиночестве чтобы предаться своей скорби один единственный раз. Целиком. Но жизнь служительницы Элрога не принадлежала ей тем больше, чем выше она поднималась в сане и теперь Самшит не могла позволить себе ни единой слабости, ни единого эгоистичного поступка. Элрог требовал, чтобы важные деяния были содеяны немедленно.

      – Я подумаю.

      – Мне этого достаточно, матушка, – согласился евнух без тени выражения на гладком лице.

      Верховная мать поднялась с биселлиума и сделала несколько шагов, стараясь не запнуться о полы одеяния, – золотистый, алый бархат, и оранжевая парча, тяжёлые и жаркие ткани. Она не потела в сердце молитвенной залы, объятая огнём, но эта одежда вытапливала из неё воду, грозя обратить мумией.

      – Сколько Огненных Змеек служит при храме?

      – Если считать учениц, которые ни разу не были в настоящей битве, то почти четыре сотни, матушка.

      – Больше, чем я думала. Хорошо. Покуда я ещё