Шишкин и Суворов. Сергей Москвич

Вот скажите мне, пожалуйста, откуда учителя знают, что ты домашнюю работу не сделал? Всегда делал, и не спрашивали, а тут один раз пропустил, и все – давай отвечай! Так и в этот раз было. Альбина, задрав подбородок, обратилась ко всему классу:

      – Ну, как, готовы?

      И сразу лес рук. Наши руки тоже там, чтобы из толпы не выделяться. Но у литераторши глаз наметанный и нюх тоже. Хотя разве бывает нюх наметанный? Это просто мы с Генкой так волнуемся. Короче, то ли нюхом, то ли глазом она нашу парочку выцепила.

      – Давайте, третья парта, отвечайте, – Альбина, вздернув голову и чуть выпятив нижнюю губу, со снисходительной печалью посмотрела на нас. – Кто первый?

      Я, виновато склонив голову, начал вставать.

      – Нет-нет, пусть лучше Шишкин, – вдруг прервала мое вставание учительница.

      – А вот почему, как только первый, – вскочил Генка, хлопнув крышкой, – Так сразу Шишкин, а не он?

      Литераторша сразу выгнула бровь коромыслом и стянула губы в точку. А затем сощурилась на Генку:

      – Потому что он, как ты говоришь, может быть, и знает крылатое выражение, а вот ты, Шишкин, почти наверняка – нет.

      Она, лихо развернувшись, пошла к учительскому столу.

      – А вот и знаю! – радостно объявил мой приятель ей вдогонку.

      – Да?! – обернувшись, неподдельно удивилась Альбина.

      – Да! – гордо ответил Шишкин и сразу с места в карьер: – Рожденный ползать!..

      – Стоп-стоп-стоп, – прервала его литераторша. – Сначала скажи название произведения, затем кто автор и само крылатое выражение.

      Генка не ожидал такого подвоха. Со всех сторон сразу сдавленными голосами покатилась лавина подсказок, в которых отчетливо можно было разобрать слово «песня». Генка тряхнул головой и, кашлянув для порядка, выдал:

      – Песня! – Пауза. – Горького!

      – Ну, допустим, – кивнула Альбина. – А о ком?

      – О свободе! – наугад долбанул Шишкин и почти попал.

      – Хороший ответ, но я спросила о ком, а не о чем!

      – Значит, равенство и братство тоже не подходят… – пробормотал Генка, насупился и замолчал.

      – Не подходят, Шишкин, – литераторша подошла к учительскому столу и стала раскладывать какие-то книжки. – Ладно, а крылатое выражение? Если скажешь правильно, поставлю четыре, а если нет – два, не обессудь.

      Настал момент истины для Генки. Он выразительно оглянулся на Раскина и тот в ответ энергично закивал головой. Затем почему-то толкнул меня ногой, типа, ну, я готов, и провозгласил:

      – Рожденный ползать – летит и плачет!

      Весь класс захихикал, а Женька Раскин не выдержал и вскочил:

      – Шишкин! – заорал он и захлопал крылышками. – Смотри: вот – летать! А вот так, – Раскин сделал горестную мину и спикировал в парту, – не может!

      – Спасибо, Раскин, – холодно произнесла Альбина, – Правильно, крылатое выражение: «Рожденный ползать – летать не может!» Я думала, что ты, Геннадий, это понял еще в спортзале, когда канат снимал! Так что – два, как договаривались.

      – А