Дознание. Дмитрий Васильевич Сарвин

сказочной тюрьмы поклонился.

      – Прошу вас следовать за мной, – и он красивым жестом указал направление их движения.

      – Пожалуйста, вот по этому коридорчику, теперь направо. Не обращайте внимания – это камерное пение. Здесь – лужица, тут у нас – пыточная, здесь… А ну, пошла вон!

      И Цак топнул ногой, отгоняя толстую крысу.

      – Разведут домашних питомцев, а мне потом их…

      – Скажите, мистер Цак, неужели у нас в сказочном королевстве столько преступников? – перебил Норвилл нескончаемую ленту монолога начальника тюрьмы.

      – Что вы, что вы, господин расследователь чрезвычайных преступлений в сказочном королевстве! Ни в коей мере! Это из-за одного всем очень хорошо известного великана, который здесь находится. Но будьте спокойны: он содержится в идеальных условиях, без опасности для окружающих, и проходит курс реабилитации.

      – Что входит в курс реабилитации? – полюбопытствовал Норвилл.

      – Курсы вязания…

      – И куда вы деваете вязанные им огромные… хм… полотна?

      – Господин Норвилл, вы не зря занимаете свою должность!

      И Цак остановился, чтобы поклониться. Затем с воодушевлением продолжил:

      – Огромные полотна, как вы верно заметили, связанные великаном, мы используем в малоснежные зимы. Укрываем ими поля, чтобы не помёрзли посевы.

      Пройдя чередой хитросплетений коридоров и решётчатых дверей, они, непринужденно беседуя на отвлечённые темы, остановились у двери внушительных размеров.

      – У меня такое чувство, будто нас проглотил тот самый всем хорошо известный великан и мы блуждаем в закоулках его желудка, – пошутил Норвилл.

      Цак захихикал, поддерживая юмор расследователя. Рассматривая дверь, Норвилл спросил:

      – Это его камера?

      – Немножко не угадали! Это мой кабинет. Кстати, теперь он полностью в вашем распоряжении.

      Цак хлопнул в ладоши, и махина двери, скрипнув, сама отворилась.

      Внутри кабинета сразу вспыхнули свечи, заставив царивший мрак спрятаться по углам. Само помещение было доверху уставлено стеллажами. Немного в стороне стоял огромный столопровод с двумя добротными дубовыми тумбами. Столешница была покрыта зелёным сукном. Довершали картину четыре ряда медных трубок и шар магического вызова. Всё остальное пространство в кабинете было уставлено картотеками и стеллажами. Они, заваленные делами в пожелтевших папках с магическими печатями допуска, уходили ввысь, теряясь в темноте недосягаемого для взгляда потолка.

      – Это все дела о совершённых преступлениях? – рассматривая бесконечные стеллажи, спросил Норвилл.

      – Да! Накопились, так сказать, с незапамятного времени.

      – Здесь дела с того самого незапамятного времени?!

      – Конечно! И даже дело под номером один… – заговорщически улыбаясь, сказал Цак.

      – Оно – здесь?! – воскликнул Норвилл и осмотрел стеллажи восхищённым взглядом.

      – Здесь, – ответил Цак и, не прекращая улыбаться, развёл руками: – Но ваш уровень, увы, не допускает возможность с ним ознакомиться.

      – Конечно,