Далекий звон монет. Андрей Дышев

превратились в большие затуманенные очки. Глаза человека в марлевой повязке рассматривали мой лоб, нос и губы.

      – Очнулся, – сказала женщина.

      – В рубашке родились, Михаил Цончик, – сказал мужчина и выпрямился, унося с собой свои страшные очки.

      Я не понимал, о чем они говорят, и с трудом различал мелькавших передо мной людей.

      – Вы помните, что с вами случилось? – спросил мужчина, проведя перед моим носом едко пахнущей ваткой. Когда я скривился, он скрутил вату и послал белый шарик куда-то под стол, на котором я лежал.

      – Взрыв, – с трудом разлепил я губы, прислушался к своим ощущениям и добавил: – Голова кружится.

      – Небольшое сотрясение мозга, – тотчас поставил диагноз врач. – Несколько ушибов. Жить будете, не переживайте.

      – Счастливчик, – подчеркнула мое привилегированное положение женщина и выдернула из моей руки иглу капельницы.

      – А что… А где остальные? – спросил я.

      Женщина молча взглянула на мужчину, предоставляя ему право сказать мне тяжелое известие. Врач, сунув волосатые руки в карманы халата, нависал надо мной, как скульптура Петра над Москвой-рекой.

      – Спасти никого не удалось, – ответил он. – Кто они вам были – родные, друзья?

      Я отрицательно покачал головой и только тогда почувствовал на голове повязку, которая закрывала большую часть лица. Врач взглянул на женщину, и она поднялась со стула и тихо вышла.

      – Вам трудно говорить? – спросил мужчина. – Вы можете ответить на несколько вопросов?

      – Могу, – якобы делая над собой усилие, произнес я.

      – Хорошо, – ответил врач и тоже вышел. Через минуту дверь снова открылась, и ко мне подошел маленький, аккуратно причесанный, с идеально ровным пробором молодой человек. Он был в темном костюме, поверх которого, как плащ, был накинут белый халат. Человек держал в руках папку. Лицо его было красивым и приветливым. Мне почему-то захотелось назвать его «товарищ секретарь райкома ВЛКСМ».

      – Здравствуйте, Михаил Игоревич, – сказал человек, присаживаясь рядом со мной и участливо, как сын у постели больной матери, обвил мою ладонь своими. – Как самочувствие? Идет на поправку? Врач говорит, что вы легко отделались. Это чудо. За это надо благодарить бога…

      Они нашли в пальто какие-то документы убитого и приняли меня за него, понял я. Это очень хорошо. Это так хорошо, что хуже не бывает.

      – Моя фамилия Егоров. Я сотрудник отдела по борьбе с терроризмом, – представился комсомольский активист, пытливо глядя мне в глаза, чтобы угадать мою реакцию. Но мне нетрудно было скрыть ее под маской бинтов. – Я вынужден задать вам несколько вопросов.

      Он выждал такую длинную паузу, что мне нестерпимо захотелось выпростать из-под простыни ногу и пнуть его.

      – Скажите, пожалуйста, – наконец ожил и задвигался Егоров. – Водитель машины или кто-нибудь из числа пассажиров были вам знакомы?

      – Нет, – ответил я.

      – А как вы оказались в машине?

      – Остановил