Точка отсчета. Вера Ард

после института нужно было выбирать специализацию, он выбрал офтальмологию. Было что-то удивительно опасное и чарующее в том, чтобы работать с глазами, самым важным из органов чувств. И самым хрупким. Мама оплатила дорогостоящее обучение, и теперь Гален делал операции по коррекции зрения в одной из самых престижных клиник города. Здесь царили чистота, аккуратность, и не было бедных клиентов. Работать в бесплатной муниципальной больнице он никогда бы не согласился. Сейчас Гален не жалел о выборе профессии, как раньше. Мать хотела, чтобы он стал юристом, как и она сама. С ее связями найти работу в Тамбове не составило бы труда. Но ему так не хотелось вновь делать все по ее указке. Поэтому успешную карьеру адвоката он оставил сестре Милане. А сам стал врачом.

      Мать злилась, она вообще не умела признавать поражения. Он вновь оказался плохим, как всегда в детстве. Идеальной для всех оставалась Милана. Но никак не он. Гален всегда был на втором месте, хоть и был старшим. Мамина хорошая дочка выполнила все, что от нее требовалось. Поступила в юридический институт и уехала учиться в Москву, где и жила до сих пор. От него же, как всегда, откупились деньгами, в которых в его семье никогда не нуждались.

      Мать до сих пор помогала ему. Но заставила все-таки, когда Гален стал врачом, получить заочно и юридическое образование. С этим он смирился. Даже сейчас, после той истории, Гален первым делом обратился к матери. Кто еще мог помочь? Он помнил, в каком бешенстве она была. Но ничего не поделаешь. Гален все равно оставался ее ребенком. Пусть и не любимым, как Милана, зато принимавшим вместо любви ее дорогие подарки. Видимо, мать испытывала чувство вины – даже в той истории она собралась и решила все его проблемы. Но в ответ заставила поехать сюда, чтобы «подлечиться».

      Хотя мысли то и дело возвращались в Тамбов, Гален ловко пальцами складывал лоскуты и орудовал иголкой. Девочка весело щебетала и предлагала разные идеи, чтобы сделать куклу красивее. Она действительно казалась очень доброй и милой. Может, не все дети плаксивые, сопливые и обкакавшиеся? Может, действительно есть что-то хорошее в отцовстве и материнстве? Но нет, он не хотел об этом думать. Его это не ждет, Гален был уверен. Даже если и удастся вернуться к нормальной жизни, детей он заводить не будет. Оставит это другим, кому хочется тратить жизнь на подгузники и сопли.

      – Ой, какая красивая получилась, – воскликнула девочка.

      В руках Галена лежала и смотрела черными глазами-пуговками яркая тряпичная кукла с большой мягкой головой и в широком платьице.

      – А можно я оставлю ее себе? – добавила девочка.

      – Вот еще, – как-то резко посуровев, сказал Гален. – Я же тебе говорил, что это домашнее задание. Я не для того столько времени потратил, чтобы его переделывать. Но спасибо тебе за помощь.

      – А можно, если у вас будут еще такие задания, я вам тоже помогу?

      Гален опять с неодобрением взглянул на девочку:

      – Я подумаю. Неужели тебе нечем заняться? Что ты слоняешься здесь одна? – ему хотелось отогнать от себя прилив теплоты, который так неожиданно случился за работой