О выпивке, о Боге, о любви. Игорь Губерман

меркнет звёздный планетарий

      перед земным разнообразием.

* * *

      Про Еву и Адама помнить вечно

      Творец нас очень строго обязал,

      простив за это нам чистосердечно,

      что мы произошли от обезьян.

* * *

      Творец не лишён интереса,

      глядит Он и думает: бля,

      убойная сила прогресса

      растёт на планете Земля.

* * *

      Создатель выпьет рюмку лишнюю —

      и струны щиплет мировые,

      под эту музыку неслышную —

      все наши пляски моровые.

* * *

      Между рожденьем и кончиной,

      в любой из жизни день и час

      необходимо быть мужчиной,

      Бог это очень ценит в нас.

* * *

      Любимый у Творца эксперимент —

      менять земной истории течение,

      и лучший в этих играх инструмент —

      общественное умопомрачение.

      Дорога в рай

      Краткое уведомление о шести последующих главах

      С душой стеснённой и трепещущей приступаю я к теме, о которую веками истачивали перья самые разнообразные умы – от отцов церкви (и не одной) до святых отшельников, об этом размышлявших в часы отдыха от ловли акрид, которыми они питались. Все их рассуждения, правда, столь же для нас проблематичны, как само питание акридами. Это ведь очень мелкие и юркие кузнечики; некий дотошный энтомолог посчитал, что для их ловли в количестве, достаточном для пропитания, отшельник должен был тратить двадцать четыре часа в сутки – делается непонятным, откуда брал он время для молитв и размышлений. Тем не менее все эти люди очень много (и веками) думали о наших грешных душах, а точнее – о грехах, сопутствующих нашему земному прозябанию. Сегодня очень интересно поговорить о том, что же именно мы нарушаем, начиная с тех заповедей, что даны были еврейскому народу на горе Синай.

      Самую первую – о признании лишь единого Бога и о поклонении исключительно Ему – я обсуждать не буду. И не только потому, что это мне не по уму и не по чину, но ещё и потому, что веру почитаю делом чисто личным и интимным. Из того, что вижу я вокруг, лишь наши ортодоксы настолько изобильно – всей своей одеждой – выставляют для всеобщего обозрения свои религиозные предпочтения. Не мне их обсуждать, хотя их очень жаль в жару. А ещё кто-то замечательно заметил, что такой заядлый вид наших ортодоксов – это очень веский аргумент в пользу существования Бога, ибо ни эволюция, ни естественный отбор такого сочинить не в силах. Словом, это мы пропустим, разве что почтительно заметив удивительную штуку: чем величественней достижения науки, тем более куце и неприкаянно выглядит крикливый атеизм.

      Не произносить имя Господа всуе, то есть попусту, напрасно и походя, – завет забавный именно ввиду его напрасности: мы то и дело поминаем имя Бога безо всякой к этому необходимости и даже более того – не замечая, насколько машинально мы это делаем. В русском языке это отчасти произошло с весёлым именем Пушкина («А кто платить будет? Пушкин?»).