ПОСТ. Дмитрий Глуховский

можно было бы вернуться и удивить всех, но Егор дал себе слово, что дойдет до того берега.

      Там уже немного, наверное, идти осталось. Добраться до туда и вернуться с чистой совестью.

      Он глядит под ноги и начинает считать шаги, чтобы убедить себя, что действительно продвигается в этом мороке, а не перебирает ногами на месте. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь…

      Шпалы исправно отъезжают ему за спину, марево откатывает с каждым шагом назад, Егор, ободренный, ускоряется… Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать…

      И видит впереди еще одного мертвого человека. Приглядывается… Нет, он там не один. Двое… Трое… Пятеро…

      Он с останавливающимся сердцем, на ватных ногах приближается к ним. Тут несколько десятков человек распластаны на шпалах, вокруг рельс, везде. Сначала мужчины. Потом – вперемешку с ними женщины. За женщинами – мертвые дети. Не об руку с матерями, а будто брошенные ими и бежавшие вдогонку за взрослыми, но сами по себе.

      Кто одет, кто раздет; на ком только обувь, на других одна шапка. Есть тут кто-то при сумках и при рюкзаках, но у некоторых сумки открыты и пусты. Многие изранены, у кого-то только ссадины. Одни зажмурились, другие выкатили бельма. Все мертвы, и все умерли жуткой смертью.

      И вот еще что, вдруг доходит до Егора.

      Все они умерли совсем недавно – может, всего несколько дней назад.

      Он переступает между вытянутыми руками, раскинутыми ногами; голова идет кругом. Случайно, приняв за бэкпэк, наступает на мягкое – маленькая девочка в куртке лежит навзничь, поджала под себя ручки и ножки.

      Дальше идти у него не получается.

      – Остановись.

      – Стой.

      – Возвращайся.

      – Не смей.

      – Тебе еще рано.

      – Зря ты ей не поверил.

      – Пока не поздно, Егор.

      – Беги, пока не поздно.

      Они теперь говорят с ним все вместе – хором, детские голоса и женские, старушечьи и мужские. Ему не приходится кривляться, чтобы озвучивать мертвецов – они как будто сами обрели свои голоса.

      Егор загнанно озирается по сторонам. Туман светится все ярче и ярче. Мертвые лежат впереди на путях так далеко, на сколько можно заглянуть во мглу. Но берега там не видно.

      Он отворачивается, и глядя только вниз, только себе под ноги, чтобы ни на кого не наступить снова, спотыкаясь, спешит назад.

      А потом застывает.

      Отходит на шаг в сторону. Опускается на корточки у мертвой некрасивой женщины, на которой нет ничего из одежды, но вокруг шеи намотана цепочка от дамской сумочки. Сама сумочка валяется рядом, она открыта.

      А из нее выполз наполовину черный зеркальный прямоугольник.

      Егор, не спрашивая у женщины разрешения, притрагивается к нему.

      Айфон.

5.

      За окном хлещет ливень.

      Мишель сидит заплаканная, она все еще всхлипывает, пытается отдышаться. Слезы накатили приступом, и Саша не мог успокоить ее, как ни старался.

      – Теперь ты будешь думать, что я истеричка.

      Она улыбается и всхлипывает опять. Он улыбается ей тоже, по-доброму.

      – Все