Русский характер. Татьяна Хамаганова

заметил Санька, удивляясь своей смекалке.

      – Значит, так! Слухай внимательно, постреленок! Ты сей же час мухой помчишься по тем местам и сорвешь все бумаги, понял? Мухой! Одна нога здеся, другая – тама! Мазню свою всю до единой принесешь и отчитаешься передо мной! Марш отседова! – подтолкнул его Афанасий.

      – Дед, а трактор где найду? Может, он на поле уехал? – ухмыльнулся внук.

      – И такое могёт быть… – почесал затылок дед, – но к нему во двор загляни.

      – Ладно. Ну что, я почесал?

      – Чеши! Пулей! Чтоб через пятнадцать минут был у Макси!

      Санька сорвался так шустро, что на месте, где он стоял, осталась лишь легкая круговерть пыли. Дед даже глаза протер от изумления. Был только что, вдруг – раз, и нету. «Чертенок, – ласково выругался про себя Афанасий, – теперича нужно до Максима топать. Успокоить его надо, поди, весь на помет извелся от переживаний. Хорошо, что моей старухи нет дома. К дочке с утра пораньше утопала. А то бы не дала для друга постараться, изворчалась бы да дело какое неотложное придумала для него, чтоб дома сидел». Афанасий, закрыв на щеколду калитку, бодро зашагал к дому Максима.

      Прошел целый час. Максим с Афоней успели чаю напиться, поговорить, покурить, а Санька все не прибегал.

      – Три штуки аннулированы, – задумчиво изрек дед Максим. – Остальные две, видать, не удается обнаружить, не то давно бы объявился Санька-то.

      – Он за трактором Митяя гонится, наверно. На дачах, думаю, изничтожил. Это труда не требуеть. Сорвал, и все. А вот тележка на колесах – это промблема! Додумался же, егоза!

      – Нонешняя молодежь шибко ушлая. До всего додумаетси. У их мозги как-то витиевато устроены. Это ж надо догадаться: на бумажках мою мыслю отписать. Знаешь, Афанасий, я окончательно отказался от женитьбы. Бес меня попутал. На черта мне старуха вредная к концу жизни, а? Сколь жен Богом допущено, надо на энто согласиться и не рыпаться. Как ты думаешь?

      – Не, не согласный я с твоим раскладом. Это когда же тебе Бог успел шепнуть, что, окромя одной супружницы, более не надо? Выходит, ежели женка твоя померла или ушла к другому, так всю жизнь и сиди бобылем, так, што ли? Ты сам посуди, тогда уж на земле жили бы одни вдовцы и вдовы. А кто детей рожать будеть? Думай, прежде чем балаболить-то!

      – Больно умный ты! Бабка моя Наталья, царствие ей небесное, хорошая была женщина. К старости все об ей думаю.

      Ничего, доживу один, мало уж осталося. И не тащи меня женихаться. Будя! Поженихалися курям на смех!

      – Чё-то не понял тебя, Максим. Кто жениться заставлят? Я, што ли? Кого упреками закидывашь? Сам приперси, мол, помоги, жениться хочу, мочи нет. Теперича в твоих переживаниях я виноват остался. Вот те раз! Хорошо-то как! Два дня с тобой маюся, ни хрена дома не делаю. За эти дни все дрова поколол бы да в дровяник стаскал! А я тут гоношуся из-за тебя!

      – Ну и дуй колоть свои дрова. Я ж тебя не звал!

      – Приспичит тебе в следующий раз женихаться, ко мне дорогу забудь! Зараз на попятную пошел! По всем другим вопросам подмогну, а со сватовством не суйся больше! – Афанасий обиженно засопел и поднялся с крыльца,