Эликсир для Жанны д’Арк. Наталья Солнцева

кивнул бизнесмен. – Сразу быка за рога. Я в тебе не ошибся.

      «Догадываюсь, откуда у тебя сведения обо мне, – непринужденно улыбаясь, подумал Лавров. – Орешкин с три короба наплел. У него язык без костей, а мне отдувайся!»

      – Вы замолвите за меня словечко?

      – Куда деваться, – прищурился Туровский. – Мой зять вдруг заделался заядлым библиофилом. Дед оставил ему много редких книг. Ты любишь книги?

      По лицу собеседника он понял, что тот увлекается совсем другими вещами, и усмехнулся.

      – Жаль! А то назвался бы собирателем антикварных изданий.

      – Я согласен, – решительно заявил Роман.

      Отец Кати смерил его скептическим взглядом.

      – Впросак с этой легендой не попадешь?

      – Я назовусь начинающим собирателем. Попрошу консультации. Мне известно, как обращаться с коллекционерами. Думаю, мы поладим.

      – Договорились, – кивнул Туровский. – Я попрошу Катю приютить тебя на день-два. Уложишься?

      – Надеюсь.

      – Тогда оставь меня наедине с моими мыслями. Хочу отдохнуть.

      – У меня есть еще вопросы.

      Борис Евгеньевич поднял на него тяжелый взгляд и вздохнул.

      – Даю тебе пять минут, не больше.

      В номере стоял полумрак. На тумбочке горела настольная лампа, пахло деревом, дорогой кожей и женскими духами с привкусом фиалок. Видимо, здесь побывала Катя.

      – Моя задача ограничивается только флиртом с вашей дочерью?

      – Это главное. Но если тебе удастся вывести на чистую воду моего зятя, я буду чрезвычайно признателен.

      Он сделал ударение на двух последних словах и подкрепил их характерным жестом, обозначающим денежный эквивалент своей признательности.

      – Мой гонорар и так достаточно высок.

      – Ты не гонишься за выгодой? – недоверчиво произнес Туровский.

      – Работа должна приносить не только деньги, но и удовольствие.

      – Это как раз тот случай, – криво улыбнулся бизнесмен. – У тебя все?

      – Нет. В чем вы подозреваете Прозорина?

      Туровский помолчал и сделал рукой отрицательный жест. Чертами лица, повадками он отдаленно напоминал Катю. Вероятно, когда ей будет за пятьдесят, она обретет такую же стать и неторопливое достоинство.

      – Пусть мои подозрения останутся при мне, – заявил он. – Ты составь собственное, непредвзятое мнение о Сергее. Я могу быть необъективным.

      – Прозорин вам не нравится?

      – Скажем так, он не достоин моей дочери. Он не сделал ее счастливой… и уже не сделает.

      – Почему бы вам не объяснить это Кате?

      – Она не станет меня слушать. Тем более, я сам инициировал ее брак с Прозориным. Вернее, согласился с предложением партнера по бизнесу. Тогда я поставил интересы дела выше чувств моей девочки и просчитался.

      – Решили, что стерпится – слюбится? Но ведь Катя полюбила мужа.

      – Я виноват перед ней, – признал Туровский. – И хочу исправить ошибку, не причиняя ей боли.

      – Понимаю. И последнее. Когда я