Новый выбор оружия. Андрей Левицкий

Вытянутое помещение было пусто – то ли Зона хранила, то ли языческие боги Патриота, то ли новичкам повезло. Только в дальнем конце чернела какая-то техника, вроде, трактор, и неприятно мерцала паутина.

      Ну, мы-то ученые, туда не сунемся.

      Уныние и фатализм испарились – оказывается, мое дурное настроение было предчувствием выброса. Теперь я снова радовался жизни (насколько можно радоваться, когда пол под тобой танцует, здание, в котором укрылся, трещит, и за стенами – форменная дискотека великанов).

      С последним ударом я распластался на полу.

      Зона прошлась исполинским утюгом, разглаживая складки, убирая микробов. Кости затрещали, череп сдавили с висков, во рту появился привкус крови. Меня будто вытянули, а потом – резко сжали, и я потерял сознание.

      Когда очнулся, было тихо.

      Характерное затишье после выброса, знакомое каждому удачливому сталкеру. Не мертвое, как перед катаклизмом, а живое. Снова поднимается ветер, задувает в щели укрытия. Какая-то пичуга – сразу слышно, офигевшая от произошедшего – пробует голос. Сдавленно рычит Никита. Шумно, тяжело, как после пробежки, дышит Энджи, обхватившая колени. Стонет Вик. Шмыгает Шнобель. Патриот кряхтит, поднимаясь.

      А я, между прочим, все еще лежу. И пытаюсь понять, сильно ли досталось, не облучило ли, вдруг я уже лысый и в пятнышко?

      – Все живы? – спросил я.

      Дружное постанывание было ответом. Первым оклемался Никита. Встал, осмотрелся.

      – Повезло. Говорили, сталь от выброса защищает, а я не верил. Зря.

      – Это не такой был… Все заметили?

      Энджи и Вика, понятно, вопрос не касался. Патриот, Шнобель и Никита кивнули: заметили, и потянулись к ПДА. Я проверил свой: все еще помехи, сказывается остаточное излучение. Выходить в ближайшее время опасно.

      Все кости ноют, в ушах по-прежнему звенит, и голова соображает паршиво, как после нокаута.

      – И что дальше? – спросила Энджи очень тихо, я обернулся: она отвела взгляд.

      – Что-что… Идем. Какое-то время будет тихо. А до «Перевалочной базы» еще ходу и ходу.

      Патриот осматривал гитару в поисках повреждений. Пригоршня пялился в дальний конец ангара. Там, у предполагаемого трактора, что-то шевелилось. Зажужжала «динамка»: аккумуляторные фонари мы пока что не могли использовать.

      Неяркий луч высветил странный силуэт.

      У «динамки» луч слабенький, дрожащий в такт противному жужжанию механизма, вырабатывающего электричество, но даже с таким хреновым источником света Пригоршня разглядел движения в дальнем конце ангара.

      – Там! – прошептал он, ткнув пальцем в указанном направлении.

      Я поднял свою «динамку», приналег на рукоять, выжав из лампочки весь ее потенциал – это, конечно, не тактический «шурфайр» в двести люмен, но и такого освещения хватило, чтобы неясный силуэт вдалеке испуганно шмыгнул в сторону.

      – Мутант, – сказал я. – Выброс пересиживал. Черт, башка-то как трещит… Будто с бодуна.

      – Пошли, замочим его, – предложил Патриот.

      – Отставить, – скомандовал