Принуждение к контакту. Денис Бурмистров

Я не могу встать, Рус. Спина болит, и руки немеют.

      Громов подошел ближе, присел перед неподвижным Ильей.

      – Мне кажется, у меня позвоночник сломан, – сокрушенно договорил ученый.

      Громов облизал пересохшие губы, потрогал безвольные ноги Ткачева. Спросил с надеждой:

      – Чувствуешь?

      Илья покачал головой.

      – Так, ладно, – попытался успокоиться и собраться с мыслями пилот. – Ну-ка, дай спину посмотрю. Можешь лечь на живот?

      Он помог Ткачеву перевернуться. Не сдержавшись, выругался.

      – Что, настолько плохо? – повернул голову Илья.

      – Нормально. Не двигайся, – успокоил друга Руслан, хватаясь за голову.

      Спина являла собой почти сплошную заскорузлую корку с налипшей грязью и кусками ткани. Громов с трудом смог понять, где просто засохшая кровь, а где живая плоть. Слава богу, нигде не было видно обломков костей или торчащих инородных тел. Что-то тяжелое, с острыми углами, по касательной задело Илью и распороло спину. А вот цел ли позвоночник?

      Глубоких ран Громов не обнаружил. Может, не перелом, а все-таки сильный ушиб? Вот и начинающая чернеть гематома на пояснице.

      Руслан лишь дотронулся до здорового синяка, но Илья зашипел от боли, сжимая подвернувшуюся траву.

      – Все-все, я только проверил, – успокоил друга пилот, поднимаясь.

      – Ну что там?

      – По-хорошему, надо бы промыть и перевязать. Но в таких условиях лучше не трогать.

      – А с позвоночником что?

      – Так не определить. Синяк большой, быть может, просто очень сильный ушиб.

      – При ушибе тоже могут конечности отниматься?

      – Не знаю, – честно признался Громов. – Будем думать, что могут. В любом случае, тебе лучше пока не двигаться.

      Руслан сдвинул рукав грязного комбинезона, посмотрел на чудом сохранившиеся часы.

      – Так, сейчас почти десять утра. Зона, по-моему, «дышать» перестала, а это значит, что должны возобновить полеты. Нужно просто подождать, и нас найдут.

      Ткачев уронил голову на скрещенные руки, сказал:

      – После затихания активности обычно два дня выжидают. Сегодня вряд ли снимут запрет.

      – Снимут, – убежденно сказал Руслан, глазами выискивая подходящие для сигнального знака обломки. – Погода хорошая. К тому же две группы пропали, а это уже не шутки.

      Он заприметил обломок обшивки на склоне, длинный и блестящий.

      – Извини меня, – вдруг сказал Ткачев. – Извини, что втянул тебя во все это.

      Громов обернулся. Его глаза встретились с виноватым взглядом Ильи.

      – Не извиняйся. Ты бы поступил так же.

      – Олег…

      – Давай не будет о нем, – перебил Руслан. – Сейчас не время и не место.

      – Хорошо, – тихо согласился ученый, повторил: – Хорошо.

      И отвернулся, тяжело вздохнув.

      Руслан вздохнул и пошагал к насыпи.

      Останки вертолета он обходил по широкой дуге, шлепая по колено в воде. Странно, мох покрыл машину,