Я тебя не променяю. Эльвира Смелик

позволившие Герману подумать, что если не в данный момент, то вполне возможно потом. Хотя он не собирался ждать, проговорил невозмутимо:

      – А почему бы и нет? Саша.

      Раз за разом, при каждом удобном случае и без, он повторял её имя. Словно получал от этого удовольствие. И звучало оно всё так же чувственно и нежно, и тревожило, тревожило вдвойне: этой своей особой интонацией и тем, что невозможно было не проникнуться ею. Что-то внутри непременно отзывалось, притупляя трезвое восприятие, рождая желание услышать снова и снова. И под его влиянием не так-то просто оказалось сказать:

      – Если честно, я очень устала.

      Выручило только то, что слова были придуманы заранее, хотя прозвучали они не слишком уверенно, и Герман наверняка это уловил, понял, что она сомневается, и всё-таки произнёс:

      – Ну да, конечно. Когда устала, лучше всего пойти домой и как следует отдохнуть. Я согласен. А ещё я очень рад, что мы познакомились, – и, конечно, добавил: – Саша.

      Он не делал резких стремительных движений, всё происходило почти предсказуемо, предчувствия успевали появиться, но, похоже, лишь для того, чтобы… чтобы понять, но не успеть возразить, а, возможно, и не захотеть возражать – уж слишком всё получалось последовательно и гармонично.

      Тёплая ладонь на щеке – не горячая, а именно приятно тёплая – лёгкое прикосновение пальцев, проскользнувших сквозь пряди волос, осторожно обхвативших затылок. Другая рука легла на талию, вовсе не невесомо, а уверенно и твёрдо, привлекая поближе. И лицо совсем рядом, чуть приоткрывшиеся губы, искры электрического света, отразившиеся в металлическом блеске тёмно-серых глаз.

      В одно короткое мгновение Саша почувствовала себя кроликом, безвольно застывшим под холодным взглядом удава. Или нет, скорее мышкой в лапах кота, пока ещё ласковых и мягких, но – кто ж не знает про острые когти, спрятанные внутри?

      А вот у Кости глаза золотисто-карие, и искры в них даже поздним вечером солнечные.

      Костя.

      Она стряхнула с себя наваждение и плавно вывернулась из рук Германа. Не сказать, что тот в ответ обиделся, разочаровался или сильно удивился. Он озадачился, слегка, и поинтересовался:

      – Что-то не так?

      – Не так, – подтвердила Саша. – У меня есть парень, и я его очень люблю.

      Действительно любит, хотя ему ещё про такое не говорила, и теперь кажется несправедливым, что это признание первым услышал другой.

      – Любовь – это прекрасно, – произнёс Герман. – Только вот жаль, что обычно она не отличается постоянством.

      Интересно, и зачем он говорит все эти банальные пошлости? Чтобы лишить значимости Сашино чувство? Да ещё с таким философско-возвышенном выражением на лице, насмешливую снисходительность не сразу и разглядишь.

      – Да и парень – величина переменная. Сегодня один, а завтра уже другой.

      У остальных, возможно, и переменная, а у Саши – константа. Константин. Костя. И ничего менять она не собирается. И уши больше не развесит, не поддастся этому зачаровывающему обманному обаянию.

      – Я