Солдат, который вернулся. Александр Тамоников

заместителя, Седов продолжил составление отчета и закончил его за пять минут до прибытия офицера фельдъегерской связи. Он передал ему пакет, откинулся на спинку кресла, попытался еще раз набрать номер Николаева, но телефон прапорщика молчал.

      «Где ж ты находишься, Бурят?» – подумал командир отряда.

      Сигналом вызова продребезжал телефон внутренней связи.

      Седов поднял трубку:

      – Слушаю.

      – Дежурный по контрольно-пропускному пункту. Прибыл прапорщик Николаев.

      – Легок на помине. Он на машине?

      – Так точно.

      – Почему не пропускаете?

      – Так в списках лиц, подлежащих беспрепятственному проезду на территорию объекта, никакого Николаева нет.

      – Список еще Будин составлял?

      – Так точно.

      – Пропускайте машину!

      – Есть!

      Вскоре в кабинет Седова вошел прапорщик Николаев, одетый в штатское, с объемным пластиковым пакетом в правой руке.

      – Здравия желаю, командир!

      – Здравствуй, Рома, рад тебя видеть. О результатах медкомиссии можешь ничего не говорить, я в курсе.

      Николаев поставил пакет на диван и заявил:

      – Эти суки-эскулапы даже осмотра нормального не провели. Глянули бумаги из госпиталя, снимки и тут же вынесли вердикт: не годен для службы в отряде «Z» и в других подразделениях специального или особого назначения, ограниченно годен для прохождения службы в строевых частях. Вот так, Валера. Говорят, что отвоевался я. Но это не так. Мне лучше знать!

      – С медиками спорить бесполезно, Рома.

      – Да знаю.

      – А чем тебе было бы хуже в штабе?

      – Я и штаб? Это, командир, несовместимо. К черту этот штаб. Я решил уйти на гражданку. Выслуга есть, пенсию назначат, по условиям контракта квартиру в Москве предоставят. Да, Трепанов намекал, что хату могут дать в столице, но она мне не особо нужна. Мне от родителей дом в деревне достался. Хороший, крепкий, с садом, прямо у пруда и леса.

      – Где это?

      – Село Шанино.

      – Так оно недалеко от дачного поселка в Дронино.

      – Километров тридцать. Соседями будем.

      – И чем же ты, Рома, намерен заниматься в деревне? Живность разводить? Пчел? Или огородничать?

      – Да сдались мне эти куры, свиньи, пчелы, огород! Поначалу ни хрена делать не буду, а дальше посмотрим. Может, женюсь.

      – Понятно. Только надоест тебе самогон жрать да бездельничать.

      – Тогда в Москву приеду. Служебная-то хата за мной останется до выделения постоянного жилья. А в Москве есть чем заняться.

      – Нормальным людям, Рома. – Седов вздохнул. – А мы не такие. Мы люди войны, покой нам противопоказан.

      – Поживем – увидим.

      Седов поднялся, прошелся по кабинету и проговорил:

      – Ты меня послушай. Не хочешь служить в штабе, дело твое. У тебя еще есть шанс вернуться в отряд.

      Николаев с удивлением посмотрел на командира и сказал:

      – Не понял! Какой, Валера, шанс, если медкомиссия списала меня?

      – И тем не менее он есть. Я