Покров-17. Александр Пелевин

тыла 13-го армейского корпуса. Овладев Недельным, дивизия сможет перехватить дорогу на Калугу.

      Селиванов думал об этом и о том, что говорил лейтенант, и ему было совсем не страшно.

      Отец, прошедший империалистическую войну, рассказывал, что у каждого человека на фронте однажды наступает момент истины, после которого не страшна смерть. Это момент, когда солдат вступает в прямую схватку со смертью и видит ее лицо. Но он не рассказал, когда именно это происходит. Может быть, в первом бою, когда над тобой впервые в жизни свистят пули? Селиванов не успел об этом спросить.

      В черное и беззвездное небо уходили бесследно искры от солдатских костров.

      Местных в селе не было.

* * *

      21 сентября 1993 года

      Закрытое административно-территориальное образование «Покров-17», Калужская область

      Не было ничего. Абсолютная темнота. Даже нет, не так – это не просто отсутствие света, это полное отсутствие всего.

      Сколько это продолжалось? Пять минут? Десять? Пятнадцать?

      Мысли в голове тянулись как резина, казалось, будто я даже не чувствую собственного сознания, будто не чувствую себя самого.

      Но в темной пелене вновь появились мои пальцы, кисти рук, вокруг смутными кляксами стали проступать серые проблески неба, и вот появилось лицо Капитана, широко раскрывшего глаза и тоже глядящего по сторонам.

      Вокруг возвращались звуки – гул мотора, тиканье часов, скрипящие радиопомехи в динамике.

      Посветлело небо.

      Капитан облегченно выдохнул и посмотрел на часы.

      – Прошло пятнадцать минут. Казалось, что меньше, да? Вот и Черный Покров. Как вам?

      У меня тряслись пальцы.

      Капитан выглядел серьезнее, чем пятнадцать минут назад, он перестал хитро щуриться и улыбаться уголками губ. Теперь он нервно барабанил пальцами по рулю и беспокойно посматривал по сторонам.

      Потом он надавил на педаль газа, вырулил с обочины.

      Мы медленно поехали по дороге. Я молчал. Капитан тоже.

      Я вспомнил слова Старика по радио: «в самом прямом смысле во тьме». Так вот о чем он…

      – Этот институт, – сказал я после долгого молчания. – Вы говорили, что мне там помогут. Там хотя бы знают, что вообще случилось и почему я тут оказался?

      – Знают. Это я ничего не знаю. А они все знают.

      Капитан снова легко улыбнулся.

      Вдруг вытаращил глаза, резко вдавил тормоз, вывернул руль в сторону обочины.

      Прямо перед нами дорогу перебегали маленькие человечки. Я вспомнил, что видел похожих в доме Корня. Их было пять – разных размеров, разного вида, и все они гнались через дорогу со всех сил, быстро семеня ножками. Один, самый крупный, бежал впереди всех, придерживая руками свое необъятное пузо.

      Другой – с огромным красным клювом вместо носа и с рыхлыми мешками под глазами. Третий – с обвисшей грудью и впалым животом, а на руках его вместо кистей торчали копыта. Еще один одноглазый, с жиденькой бородкой и заячьими ушами, и еще один, самый маленький, около полуметра ростом, был вовсе похож