Гонец московский. Владислав Русанов

моя! Что ж ты жилы из меня тянешь?!

      – Пока не скажешь, на что Михайле мой ученик, ответа не будет!

      Воины-тверичане заволновались, зашептались. Один, помоложе, схватился за саблю, но горбоносый хлопнул его по руке, будто мальчишку, потянувшегося за краюхой вперед старших.

      – Ладно! – Боярин тяжело вздохнул, почесал затылок, пригладил бороду. – Уболтал, красноречивый! Скажу, что ж с тобой поделаешь… Не князь меня за твоим учеником посылал. Сам я…

      – Неужто? – удивился Горазд так искренне, что Никита сперва даже поверил учителю. Только потом понял, что он издевается над княжьим слугой.

      – Правду говорю. Князь Михаил Ярославич посольство собирает. Далеко. Дальше княжества Литвинского и королевства Польского. В земли, которые зовутся Священной Римской империей.

      – И что?

      – А то! Сына моего, Семку, князь отправляет! – Акинф повернулся к своим, гаркнул через плечо: – Чего вызвездились? Заняться нечем? Ступайте себе!

      А когда дружинники вернулись – кто к огнищу, кто к расседланным коням, – продолжал, стараясь говорить потише:

      – Семен мой – вроде бы не дурак, но горяч. Без меры горяч! А дорога дальняя… Сперва до Вроцлава, а там – как получится…

      – Не близко, – согласился Горазд.

      – Вот и я подумал – нужен Семке такой боец, чтобы спину прикрыть завсегда мог.

      – Ну, правильно подумал. – Старик снял посох с плеча, вновь оперся на него.

      – Слушай, Горазд, отдай парнишку мне… – В голосе боярина прозвучала едва ли не мольба.

      – А зачем Михайла посольство снаряжает? И чего ты боишься?

      – Да франкский какой-то обоз… – начал Акинф и осекся. – Не моя это тайна. Не моя! Не скажу ничего!

      – Твоя воля.

      – Так дашь?

      – Не дам.

      – Почему? Ты что, Горазд?

      – А это моя воля.

      – Подумай, старик!

      – Да что думать? Уже все подумал. Сказал не дам – значит, не дам. Отдыхайте. Гнать вас не гоню. Людям и коням роздых нужен.

      Боярин побагровел:

      – Это твое последнее слово, Горазд?

      – Последнее.

      Учитель повернулся. На миг Никите показалось, что Горазд занедужил: старческая немощь виделась во всех его движениях. И тут старый боец украдкой подмигнул парню. Хитро так подмигнул: мол, эвона, как мы боярина-то обманули!

      А после, шаркая ногами по траве, ушел в избушку.

      Акинф остался стоять с открытым ртом. На его лице смешались разочарование и гнев, быстро сменившиеся откровенной растерянностью. Не на такой ответ он рассчитывал, не на такой. Потом тверич быстрым шагом приблизился к столбу, где Никита продолжал «наблюдать луну».

      – Слышь, вьюноша… – позвал он тихонько.

      Никита молчал. Если какой-то Федот предал учителя и сбежал, это еще не значит, что и он его примеру последует.

      – Слышишь меня, малый? Озолочу. Бросай этого упрямца старого, поехали со мной.

      Парень не отвечал. Даже смотреть старался мимо боярина. Не дождется…

      – Поедешь с Семкой – как сын мне будешь. Доспех,