Игрушка для монстра. Дана Стар

вине отца.

      Вместе с младшей сестрой, они ехали в школу. В этот день шёл нещадный снегопад. Дорогу поглотил толстый слой льда. Автомобиль занесло. Отец не справился с управлением и машина, перевернувшись, на приличной скорости улетела в овраг.

      Сестра, в настоящий момент, балансирует на грани жизни и смерти. А ему… хоть бы что!

      Незначительное сотрясение и ушиб ноги. Но в душе… ненависть к самому себе и глубокая психологическая травма. На всю оставшуюся жизнь.

* * *

      Смахнув жгучие слезы с влажных ресниц, из горьких эпизодов прошлого я вернулась в ещё более горькую реальность.

      Перевожу взгляд на эту несчастную, скатившуюся на самое дно социальных классов личность, развалившуюся на прогнившем диване, и с болью ощущаю, как сердце кровью обливается. А ведь когда-то отец был перспективным спортсменом. Атлетом. Олимпийским чемпионом с бронзовой медалью по биатлону. Именно тогда, в далёкие девяностые он и встретил мою мать – чемпионку по фигурному катанию. Благодаря генам, во мне и бушевала эта дикая страсть к танцам.

      И вот, после кончины мамы, отец из некогда красивого молодого спортсмена, превратился в пузатого тюленя, окончательно поставив жирную точку на своей звёздной карьере. Сейчас он волочил своё жалкое существование в разваленной избушке, которую я, насмехаясь, называла: «дом века, пещерного человека», и работал на консервном заводе, кое-как зарабатывая нашей скатившейся семье на кусок сухаря.

      Поразительно, как в любой момент может лихо твоя судьба измениться.

      Я нервно вздыхаю и вплотную к дивану приближаюсь. Стягиваю с покоцанной спинки плед и бережно укрываю единственного родного человека, оставшегося вместо со мной в этом холодном и жестоком мире. Как вдруг невольно замечаю свежие синяки на его бледном лице.

      Снова подрался.

      Судя по пустынной комнате, признаков какой-либо бойни, в данный момент, не наблюдалось. Обычно-привычный бардак, разбавленный хаосом. Прям как на свалке.

      Мебель мы давно уже распродали, а из посуды у нас только одноразовые тарелки остались.

      Я грустно вздыхаю, заботливо укрываю немощную тушку отца шерстяным одеялом, и с отчаянием на душе, снова проклинаю отца упрёками.

      Одно и тоже. Одно и тоже. Каждый день. И сотый раз. Как мантру… повторяю слова поддержки:

      – Папочка! Мы справимся! Слышишь! Справимся! Ведь у тебя есть я! Ради меня… И ради сестры ты должен избавиться от своей зависимости.

      – М-м-м… – только и может вымолвить.

      Наверно, не понимает просто.

      Я злюсь.

      Но сдерживаюсь.

      Ругать его сейчас, всё равно что споткнувшегося старика до полусмерти запинать.

      – Я верю! Верю, что наша малышка поправиться… и мы наскребём нужную сумму для лечения. Обещаю.

      В ответ, сквозь беззаботный сон, отец снова прошипел нечто невнятное. Почти себя до белой горячки себя.

      – А мне работу предложили. Хорошо оплачиваемую. Связанную с танцами. Как я и хотела. Как и вы хотели… Почти.

      – Гм-ы-ы-ы, – снова мычит, бык умирающий.

      – Папа! – я на крик срываюсь. Просто не могу! Просто